Восстановление сообществ

Восстановительное правосудие решает проблему преступления, исправляя последствия случившегося, для чего на микро - уровне используется наложение санкций в форме компенсации жертве (Van Ness, 1993). На макро - уровне восстановительное правосудие ориентировано на построение более безопасного общества, в котором большинство конфликтов, ведущих к преступлениям, разрешалось бы мирным путем (Van Ness, 1993), и цикл насилия был бы прерван (van Gelder, 1993). Система правосудия для несовершеннолетних и общество должны быть взаимодополнительны и помогать друг другу, как на микро-, так и на макро- уровне реагирования на преступность. На систему ювенальной юстиции и остальную систему уголовного правосудия возлагается обязанность обеспечивать порядок, в то время как на общество возлагается обязанность восстановления и поддержания мира (Van Ness, 1993; Zehr, 1990).

Модели карательного правосудия и подхода индивидуализации обращения сузили границы ювенальной юстиции до правосудия, ориентированного только на преступника. Эффективность попыток этого правосудия защитить общество, заключая преступников в тюрьму, усиливая надзор или обеспечивая индивидуальный подход к определенным преступникам, относительна. Признание общества участником процесса правосудия потребовало бы того, чтобы профессионалы системы ювенальной юстиции стали принимать во внимание и вовлекать общественные группы, наряду с преступниками и жертвами, в попытки реально удовлетворить потребность общества в безопасности и сокращении страха. Braithwaite (1989, 1994) отмечает важность участия граждан в процессе социального контроля в странах с низкой преступностью. Таким образом, восстановительная ювенальная юстиция будет вовлекать общественные группы в попытки определить и утвердить границы терпимости в отношении ненормативного поведения подростков, через осуждение (shaming) таких поступков и последующую реинтеграцию. Отдельные граждане и общественные группы будут более активно опекать молодежь, тем самым помогая создавать более безопасное общество. Профессионалы системы ювенальной юстиции могут также облегчить участие правонарушителя в восстановлении общества, вовлекая молодежь в попытки преобразовать общество, улучшить общественную безопасность или изменить окружающую среду (Bazemore and Schiff, 1995).

Функции ювенальной юстиции: наложение санкций, обеспечение общественной безопасности и реабилитация

Традиционно от системы правосудия ожидают, что она отвечает общественным потребностям в наложении санкций на преступника (to sanction crime and offender), обеспечивает общественную безопасность и реабилитирует правонарушителей. В последние время от системы правосудия потребовали также, чтобы она содействовала возмещению ущерба жертвам преступлений, хотя необходимость этого возмещения приоритет так и не получила (Elias, 1993; Galaway и Hudson, 1990).

Парадигма восстановительного правосудия обещает создание системы ювенальной юстиции, которая отвечает традиционным общественным ожиданиям, и в то же время дает новый приоритет восстановлению жертв преступлений. Восстановительная парадигма ответила бы на эти общественные потребности, предложив интегративный способ, который объединяет (а не разделяет) действия по наложению санкций, реабилитации, обеспечению безопасности и восстановлению жертв преступлений. Важно определить ценности, лежащие в основании восстановительного подхода к каждой функции правосудия, и социальные результаты, которых потребуется достичь. Это определение позволит управлять принятием общих политических решений и расстановкой приоритетов в практических программах. В рамках каждой функции правосудия мы проследим отличие восстановительного правосудия от карательной парадигмы и модели индивидуального обращения. Различие конструкций ювенальной юстиции будет определяться на основе того, какие именно безусловные ценности, достигаемые цели и организационно-практические приоритеты предлагаются всеми тремя парадигмами.

Принятие ответственности: функция наложения санкции

Главный приоритет любой системы уголовного правосудия - публичное осуждение (порицание) вредоносного поведения и создание соответствующих этому последствий для правонарушителя. Модель индивидуализации обращения вообще не предполагает реализацию этой функции. Парадигма карательная отдает приоритет наказанию посредством тюремного заключения, при этом преступник наказывается за то, что он пошел против государства. В карательной парадигме оказывается, что успешность наложения ювенальным судом санкции прямо зависит от тяжести примененного наказания. Таблица 1 представляет соответствующие различия всех трех парадигм в плане наложения ювенальным судом санкций.

Ценности восстановительного правосудия определяют ответственность за преступление как обязательства правонарушителя исправить содеянное им с жертвой, а не как получение наказания от государства. Достижение целей восстановительного правосудия определяется потребностями жертв в материальном, моральном или эмоциональном восстановлении и обеспечении их участия. С другой стороны, их достижение определяется необходимостью провести правонарушителя через осознание последствий собственных действий, чтобы он мог активно исправить содеянное. Среди санкций приоритет отдается тем, которые облегчают восстановление по сравнению с теми, которые только наказывают или индивидуализируют обращение с правонарушителем. Кроме того, в противоположность управляемых правилами безличных процедур карательного правосудия, фокусирующихся на определении выигравшего и проигравшего и фиксирующих виновность (Zehr, 1990; Messmer и Otto, 1992), процесс восстановительного правосудия в основном полагается на неформализованные санкции и решение скрытых проблем, на сокращение конфликтности через диалог и посредничество и стремится достичь удовлетворяющее обе стороны соглашение (Messmer и Otto, 1992; Bazemore и Umbreit, 1995).

Восстановление и реинтеграция: функция реабилитации

Что означает восстановительная парадигма для реабилитации преступника? До сих пор литература о восстановительном правосудии (Galaway and Hudson, 1990; Zehr, 1990; Van Ness, 1993) в основном была посвящена нуждам жертв и именно в этой связи касалась процесса восстановления. Относительно меньше внимания уделялось вопросам реабилитации преступника. В частности, это упущение произошло из попытки избежать роли уголовного правосудия, минимизировать принудительное вмешательство и всячески подчеркивать первенство развивающих или социализирующих институтов в осуществлении реабилитирующих функций (Braithwaite, 1994; Polk, 1994). Тот факт, что цели реабилитации и обеспечения безопасности начинают специально обеспечиваться, не обязательно означает большее применение в системе правосудия контроля или принудительного вмешательства или отрицание роли развивающих институтов. Конечно акцент на клиентах восстановительного правосудия важен в том случае, если в исполнение любой функции правосудия требуется вовлечь общественность, различные организации, жертв и самого правонарушителя, а не просто органы уголовной юстиции. Но если не удастся четко включить реабилитацию как часть целостной восстановительной идеологии, то останется “пустота”, которая скорее всего будет заполнена либо ожившей медицинской моделью, либо новыми, придерживающимися жесткости подходами, такими как дисциплинарные лагеря, в которых пытаются объединить реабилитацию с наказанием и шоком (Morash и Rucker, 1988; Bazemore, 1991).

Под влиянием ценностей и целей восстановительной юстиции традиционная модель индивидуализации обращения должна быть заменена на обширный веер реинтегрирующих методов. Такой подход имеет приоритетом развитие компетентности, что предполагает, что правонарушитель “покидает систему более способным быть продуктивным и ответственным в обществе” (Maloney et al., 1988; Bazemore, 1991). Модель индивидуализации обращения ориентирована на сокращение или искоренение проблемного поведения; подход к осуществлению ре-интеграции на основе развития компетентности подчеркивает необходимость затрагивать общее взросление, в особенности через приобретение навыков выживания, необходимых в повседневной жизни. Таблица 2 сравнивает выполнение функции реабилитации в рамках всех трех парадигм.

Модель индивидуализации, основанная на медицинском предположении о недостатках или несоциализированности правонарушителя. Она подчеркивает необходимость избегать негативных влияний, необходимость обретения позитивной самооценки. Средством для этого является участие правонарушителя в терапевтических и лечебных программах, которые навязывают ему роль пассивного получателя услуг. В противоположность этому, реинтегрирующий подход, основанный на развитии компетентности, предполагает, что молодые люди и их семьи являются ресурсами для самих себя и других. Этот подход заставляет вовлекать молодых людей в новые роли, которые позволяют им действовать компетентно, приобретать ценные навыки и улучшать их имидж. Критерии успеха этого подхода - в чувствах принадлежности и полезности, которые усиливают связи в обычных группах (Bazemor, 1991; Polk и Kobrin, 1972; Hirschi, 1969).

Восстановление и защита сообщества: функция безопасности

Обычно профессионалы ювенальной юстиции не способны объяснить роль ювенальной юстиции в поддержании общественной безопасности. В результате система часто реагирует на требования в защите общества, используя дорогие и редко применяемые методы помещения в тюрьму отдельных правонарушителей. Парадигма восстановительного правосудия сориентировала бы персонал ювенальной юстиции на более системные действия в целях безопасности общества. Политика реагирования на событие преступления изменилась бы в сторону большего использования методов профилактики преступлений. Таким образом, подход восстановительного правосудия к защите общества содержит как акцент на усилении контроля за отдельными правонарушителями, так и акцент на уровень сообщества в целом.

Работа с преступностью несовершеннолетних на уровне сообщества в целом предполагает не только конкретную помощь правонарушителям, но и мероприятия, затрагивающие и взрослых, и их институты, направленные на профилактику и сокращение рецидивизма (Lofquist, 1983; Pittman and Fleming, 1991). Мышление специалистов ювенальной юстиции должно выходить за рамки работы с отдельными случаями (Klein, 1988; Bazemore and Schiff, 1995) и ориентировать на работу с социальными корнями проблемы. Таблица 3 сравнивает рассматриваемые нами три парадигмы в отношении функции общественной безопасности.

Индивидуализация обращения не ориентирована на потребности в общественной безопасности, а упор на надежное тюремное заключение в модели карательного правосудия смешивает управление риском рецидива и цели наказания (Klein, 1993). Модель восстановительного правосудия давала бы приоритет потребностям общества и жертвы в безопасности, предпринимала бы необходимые действия, чтобы свести к минимуму риск, которому могут подвергнуться граждане, вплоть до заключения тех преступников в тюрьму, которые представляют угрозу для других. Однако в большинстве случаев безопасность и надежность будут означать ориентацию на укрепление общественного надзора, т.е. усиление роли общества в осуществлении надзора, в отношении тех, кто находится на пробации или помещены в специальные школы (residential programs). Всесторонний восстановительный подход к уменьшению потенциальной угрозы, создаваемой преступниками, которые находятся под общественным надзором, будет нацелен на то, чтобы время правонарушителя было максимально занято продуктивной деятельностью (Maloney at al., 1988). Правосудие должно также ориентироваться на укрепление способности людей, живущих по соседству, общественных групп и граждан предотвращать противоправные действия, обеспечивать надзор и опеку и разрешать конфликты, причем целью будет поддержание общественной безопасности и уменьшение чувства страха и опасности. Наиболее важно то, что цели общественной безопасности в модели восстановительного правосудия не могут быть достигнуты за счет целей реабилитации и репаративных санкций.

Роль профессионалов и участников системы ювенальной юстиции

Современная система управления складывалась для поддержания политики и практики, которые были бы совместимы либо с парадигмой индивидуализации обращения, либо с парадигмой карательного правосудия. Руководители системы ювенальной юстиции, желающие внедрить модель восстановительного правосудия, должны обратиться к базовым вопросам управления и организационных приоритетов, которые определяют распределение ресурсов, описание рабочих обязанностей и критериев оценки деятельности (Umbreir and Carey, 1995; Bazemore and Washington, 1995).

Одним из первых шагов является критическая оценка традиционных ролей и обязанностей сотрудников, преступника, жертвы и общества в процессе правосудия. На профессионалов системы ювенальной юстиции ложатся задачи определения целей наказания, общественной безопасности и реабилитации. Ни структура системы карательного правосудия, ни цель индивидуализации обращения не позволили политикам сформулировать значимые и активные роли для общества жертв и преступников в решении задач ювенальной юстиции. Как видно из Таблицы 4., парадигма восстановительного правосудия изменит контекст функционирования ювенальной юстиции, определив новые роли для каждого из потребителей/участников в выполнении функций наказания, реабилитации и общественной безопасности. Новая социальная экология правосудия, обозначенная восстановительным подходом (Bazemore and Schiff, 1995), потребует также новых ролей для персонала системы ювенальной юстиции. Эти новые роли пойдут дальше ориентации на обеспечение услуг, предназначенных для преступника и надзора за ним, к главной ориентации на вовлечение и общества, и жертвы.

В области наложения санкций, например, персонал будет не только контролировать процесс возмещения и общественные работы, но и следить за тем, чтобы были возможности для заработков средств и выполнения общественных работ творчески и продуктивно. Персонал будет также непосредственно работать с жертвами для обеспечения удовлетворения их потребностей и предоставления им возможности сознательно участвовать в процессе правосудия. Персонал должен также вовлекать общественные группы, например, работодателей, чтобы обеспечить преступников возможностью принимать участие в работе, предоставлении услуг и другой позитивной деятельности. И, наконец, для улучшения общественной безопасности, персонал системы ювенальной юстиции должен сотрудничать и помогать другим организациям и органам, являющимся источниками помощи в обеспечении более безопасной и стабильной среды проживания. Профессионалы системы ювенальной юстиции в этой роли выполняют превентивную функцию, стараясь изменить индивидуальные и институциональные условия, такие, например, как отсутствие позитивных ролей для молодых людей (Polk and Kobrin, 1972; Lofquist, 1983), сдерживающее позитивное развитие молодежи. Профессионалы системы ювенальной юстиции, принимающие восстановительный подход, должны постараться укрепить возможности общественных социальных институтов - школ, предприятий, гражданских организаций и церквей - в конечном счете ответственных за традиционное преобразование молодежи в полезных граждан.

Внедрение восстановительного правосудия

Восстановительные системы ювенальной юстиции нельзя создать за одну ночь и их нельзя ввести в приказном порядке. Сложность этой системы требует тщательно спланированных, взвешенных реформ и участия персонала, также как и других заинтересованных сторон общества. Внедрение этой системы должно рассматриваться как длительный процесс стратегического улучшения в местных системах ювенальной юстиции, вовлекающий всех тех, кого затрагивает подростковая преступность. В то время как цели и ценности этой модели постоянны, не существует ни одного рецепта a priori для применения принципов восстановительного правосудия. Проблемы, возникающие с внедрением этой модели, должны разрешаться по мере их возникновения местными сообществами, жертвами, преступниками и их семьями, работающими вместе с системой ювенальной юстиции над выработкой соответствующей политики, основанной на принципах и ценностях восстановительной модели. Недостатки модели и вопросы, на которые еще не найдены ответы, следует рассматривать в контексте далекого от совершенства решения проблем преступности в существующей системе карательного правосудия.

Большую степень использования неформальных процессов, связанных с восстановительным правосудием (Zehr, 1990; Umbreit, 1994), например, трудно себе представить в системе, где формальные правила и процедуры, в частности, предназначены для защиты преступников от неограниченного возмездия. Сторонники восстановительного правосудия будут возражать, что в большинстве случаев настоящий судебный процесс скорее чрезвычайно неформальный, чем состязательный (Hackler, 1991), и основан на переговорах и сделках, которые служат карательным целям государства (и профессиональным интересам юристов), а не интересам справедливости и надлежащей правовой процедуре. Вместе с тем, политикам и администраторам, стремящимся к восстановительной ювенальной юстиции, следует обратить внимание на некоторые проблемы и принять меры предосторожности.

Меры предосторожности и проблемы внедрения восстановительного правосудия

Большинство систем ювенальной юстиции, хотя и находятся под подавляющим влиянием философии карательного правосудия и миссии индивидуализации обращения, содержат некоторые элементы политики и практики, которые отвечают восстановительным целям. Такие меры, как возмещение причиненного ущерба, примирение жертвы и преступника, наполненная смыслом общественная работа, приобретение квалификации, навыки разрешения конфликтов и другие меры, направленные на цели развития способностей и общественную безопасность, являются строительным материалом, с помощью которого могут быть разработаны и другие восстановительные программы.

Несмотря на высокий потенциал этих имеющих принципиальное значение работ, а также на позитивную реакцию общества и многообещающие результаты эмпирических исследований программ по возмещению ущерба и примирению жертвы и преступника (Schneider, 1985, 1986; Butts and Snyder, 1991; Umbreit and Coats, 1993), существует опасность ограничиться опорой исключительно на новые программы и практику как основу для реформ. В последние годы системы ювенальной юстиции штатов были особенно уязвимы по отношению к решениям, претендующим на универсальность, таким как лагеря военного типа (boot camps) (Finckenauer, 1982), и подходу к реформам, основанному на программах, неспособных оценить соответствие между новыми идеями и существующими ценностями, политикой и бюрократическим устройством организаций традиционного правосудия (McShane and Williams, 1992).

Инновационные действия, когда они основаны на логически последовательных теоретических принципах, могут привести к иллюзии, что даже самая новаторская практика совместима с существующей системой управления. Общественные работы, например, могут быстро отойти на задний план или могут использоваться как дополнительная мера наказания, а не как основная мера, направленная непосредственно на достижение восстановительных результатов (Bazemore and Meloney, 1994; Shapiro, 1990). Аналогично этому, большее участие в процессе правосудия будет мало отвечать интересам жертвы преступления, если система пользуется этим только для того, чтобы добиться осуждения или увеличить срок или суровость наказания (Elias, 1993).

Первой проблемой, которая может ограничить рассмотрение восстановительной модели правосудия для несовершеннолетних, является неизбежный вопрос: работает ли она? Не смотря на примечательное отсутствие данных об эффективности нынешней системы ювенальной юстиции и убедительные доказательства ее несостоятельности в некоторых случаях (Lab and Whitehead, 1988), наиболее часто задаваемым вопросом о восстановительном правосудии скорее всего будет следующий: “Какое влияние его подходы будут оказывать на рецидивизм и другие последствия преступления?”. На данном этапе более уместным и гораздо более важным вопросом является не “работает ли она?”, а “получит ли шанс восстановительное правосудие?”. Будет ли оно внедряться как единое целое с ценностями и целями, обсуждавшимися здесь, или преобразовано для соответствия целям карательной ювенальной юстиции или парадигмы индивидуализации обращения (Van Ness, 1993)? Некоторые из целей функционирования, представленные в этой главе, также как и критерии предложенные Ховардом Зером (1990) могут помочь ответить на вопрос: как мы поймем, что имеем дело с восстановительным правосудием, когда столкнемся с ним?

Семена новой парадигмы

Хотя восстановительное правосудие как парадигма гораздо шире обсуждалось в контексте системы уголовного правосудия (Galaway and Hudson, 1990; Zehr, 1990), сейчас существует большая потребность и удобная ситуация для внедрения восстановительной модели в систему ювенальной юстиции. Эта потребность возникла вследствие существующего кризиса и даже угрозы существованию отдельной системы юстиции для несовершеннолетних. В целом перспективы для восстановительного правосудия в системе ювенальной юстиции основываются на большом количестве положительных прецедентов восстановительной практики и программ (Schneider, 1985, 1990; Umbreit and Coats, 1993) и неформальной этики, как правило, более совместимой с ценностями и процессом восстановительного правосудия.

Многие реформы в области ювенальной юстиции все еще вызываются к жизни в результате ее кризиса и привносятся извне (Cohn, 1994; Schwartz et al., 1991). Управленцы в этой области присоединяются к тем в государственных и местных органах управления, кто старается изменить или перестроить свои организации, выбирая долгосрочный, широко ориентированный и требующий участия путь реформ.

Заключение

Преобладание карательной модели в современной системе ювенальной юстиции, вкупе с растущей общественной поддержкой применению наказания, может создать впечатление, что восстановительное правосудие будет введено нескоро и даже является утопией (Walgrave, 1993). Более того, многие проблемы, стоящие сегодня перед управленцами в системе ювенальной юстиции, являются симптомами социально-структурных изменений в экономике и недостатков социальной политики (Wilson, 1987), которые породили поколение брошенных детей. Оказалось, что сокращение пособий на детей трансформировалось в кризис системы ювенальной юстиции (Inciardi et al., 1993). Такие проблемы, как распад семейных и соседских отношений, увеличение продажи и употребления наркотиков и жестокое обращение с детьми, подталкивают молодых людей и их семьи и делают в глазах многих преступление привлекательным. Решение этих проблем находится вне полномочий любого суда или системы правосудия.

Основной отличительной чертой восстановительной ювенальной юстиции является ориентация на участие общества в процессе привлечения к ответственности и реабилитации преступников, помощи жертвам преступлений и улучшения общественной безопасности.

Широту этой проблемы может проиллюстрировать тот факт, что разбросанные, неустойчивые и разобщенные жилые анклавы современных метрополисов крайне мало соответствуют любому стандартному понятию общины, каждый член которой ощущает тесную связь с другими ее членами (Van Gelder, 1993). В таких сообществах перспектива того, что трудные подростки и молодые люди смогут наладить отношения с нормальными взрослыми людьми, еще менее вероятна. Кюри (1994) считает, что если кому-то надо будет создать образец криминогенного сообщества, нет ничего лучше, чем посмотреть на современные городские районы в США. Такие сообщества:

• отделяют большое количество людей, особенно молодых, от такой работы, которая могла бы вовлечь их в жизнь местного сообщества;
• не обеспечивают новые механизмы поддержки и заботы о тех, кто оторвался от своих корней, хотя бы для того, чтобы сохранить стимулы для работы и сократить расходы государства;
• поддерживают культуру напряженной межличностной конкуренции и стимулируют своих членов к такому уровню материального потребления, который трудно поддерживать законными способами (Currie, 1994).

Пытаясь изменить данную ситуацию, профессионалы системы ювенальной юстиции перемещаются из области уголовного правосудия в сферу социальной справедливости. Хотя восстановительное правосудие признает неизбежную связь между этими двумя областями (Zehr, 1990; Pepinsky and Quinney, 1990), восстановительная ювенальная юстиция не сможет прямо повлиять на проблемы расизма, бедности и притеснения. Делая упор на вовлечение общества в устранение ущерба, причиненного преступностью, и меняя взгляд на преступность, оно, тем не менее, могло бы начать создавать совместный процесс для разрешения этих проблем, привлекая граждан непосредственно к решению проблемы подростковой преступности и виктимизации. Перед профессионалами системы ювенальной юстиции стоит задача стать во главе этого процесса, приняв новые ценности и стратегии, направленные на воссоздание чувства социальной общности.

Каковы выгоды системы ювенальной юстиции, государственного и местного правительства, желающих принять участие в реформах, необходимых для введения восстановительного правосудия? Те, кто уже участвует в этом процессе, знают, что одним из преимуществ может быть сохранение системы ювенальной юстиции как таковой (Bazemore, 1993).

Организации и системы ювенальной юстиции, которые определяют и вовлекают своих реальных участников в попытки решения проблемы преступности и предъявляют четкие, объективные результаты работы, фиксированные на достижение позитивных навыков у преступника, компенсации ущерба жертве и общественной безопасности, скорее всего изменят свой облик налогового “пассива” на облик общественного “актива”. В результате этого процесса профессионалы ювенальной юстиции могут также расширить возможности всех членов общества, в том числе тех, кто стал жертвой или правонарушителем.