Латвийская служба пробации

Союз Советских Социалистических Республик и преступность

По сравнению с западноевропейскими государствами официальные показатели преступности в Союзе Советских Социалистических Республик (СССР) были очень низки. Государственная социалистическая идеология постулировала, что преступность — по определению капиталистическое явление, которое исчезнет с достижением коммунизма, и таким образом более низкие показатели преступности подтвердили бы превосходство коммунистической системы по сравнению с системой капиталистической. В то же время социалистическая уголовная политика была невероятно жесткой. Чтобы наказать и облегчить использование психиатрических оценок для несоциалистических мыслей и действий, широко использовалось лишение свободы (Los, 2003).

С изменением в режиме в 1989 г., страны Центральной и Восточной Европы (ЦВЕ) и бывшего Советского Союза (БСС) встретились с тройным вызовом: растущий страх общественности перед преступностью, преодоление коммунистического наследства в системах уголовного правосудия и создание такой системы уголовного правосудия, которая была бы более демократична и прозрачна. Надо было пересмотреть и деполитизировать преступления, диверсифицировать и сделать менее жесткими наказания через введение более снисходительных приговоров, таких альтернативных лишению свободы форм наказания как штрафы и общественные работы (Los, 2003).

Кризис в латвийской системе уголовного правосудия и международная критика

После того как Латвия возобновила независимость, ее система уголовного правосудия оказалась неэффективной в новой социополитической действительности. Во время 1980-х преступление в Латвии было определенным: оружие редко использовалось, преступные структуры жестко контролировались, и не было больших преступных группировок, но в конце 1980-х и начале 1990-х ситуация вышла из-под контроля — показатели преступности быстро увеличились. В то же самое время актуализировалась потребность преобразовать всю систему правосудия Латвии, чтобы приспособиться к современным стандартам прав человека. Быстрое увеличение преступности, новых типов преступления и всесторонние изменения в системе правосудия настойчиво влияли на работу судей: чтобы догнать быстрые изменения, они были обязаны постоянно учиться новому, и в то же время число дел в судах было необычайно высоко — суды были перегружены. Тюрьмы были переполнены, потому что полиция пыталась выловить всех правонарушителей и, кроме лишения свободы, не было других реально функционирующих альтернатив (Jurevichius, 2008: 26).

1990-е годы, особенно период между восстановлением независимости с начала до середины 1990-х, в латвийской системе уголовного правосудия может быть охарактеризован как кризис. Сравнивая 1991 г. с 2000 г., видно, что в течение десятилетнего периода общее количество лиц, совершающих преступления (преступников), повысилось на 40%, но за пятилетний период с 1996 по 2000 гг. увеличение составляло лишь 4%; число несовершеннолетних преступников за десятилетний период с 1991 по 2000 г. повысилось на 31%, но за пятилетний период с 1996 по 2000 г. увеличение составляло лишь 4% (Trapenciere, 2001: 22).

Начальные шаги, направленные на решение существующих проблем системы уголовного правосудия, правительство Латвии сделало в середине 1990-х, когда была осуществлена первая серьезная реформа уголовного правосудия — 15 декабря 1994 г. были внесены поправки в Кодекс исполнения наказаний Латвии, с которыми в Латвии была введена прогрессивная система исполнения заключения. Это было сделано не только для того, чтобы обратиться к проблемам переполнения тюрем, но и являлось необходимым предварительным условием для получения значительной финансовой помощи от Европейского Союза (ЕС) и международных организаций, защищавших права заключенных (Jurevichius, 2008: 27). Однако введение прогрессивной системы исполнения заключения не решило существовавших проблем системы уголовного правосудия, и число заключенных продолжало увеличиваться.

В середине 1990-х Латвия установила свой рекорд в абсолютных числах — более 10 000 заключенных, и в пенитенциарном коэффициенте, или числе заключенных на 100 000 жителей, — 410, что являлось четырнадцатым местом в мире (из 198 стран). Неадекватно высоко было соотношение между уже приговоренными заключенными — 56–58% от всех заключенных, и тех заключенных, кто все еще ждал приговора — 42–44% (в 1991 г. лиц, заключенных под стражу до начала судебного процесса, было 28% от всех заключенных). Чрезвычайно плоха была ситуация с подростками — более 60% заключенных в тюрьму подростков ждало приговора (Jurevichius, 2008: 26; Kamenska, 2003: 188).

Во второй половине 1990-х Латвия встретилась с возрастающей международной критикой из-за нечеловеческих условий в тюрьмах, неприемлемо высокого по сравнению с приговоренными количества заключенных, ожидавших приговора, слишком продолжительных сроков заключения под стражу до начала судебного процесса, особенно в случаях подростков, и отсутствия эффективных альтернатив заключению, что ставило под угрозу вступление Латвии в Европейский Союз.

В 2001 г. Комиссия защиты прав детей Организации Объединенных Наций (ООН) выразила особую заботу о несовершеннолетних преступниках, которые проводят непропорциональное время в заключении до начала судебного процесса, и рекомендовала Латвии пересмотреть законодательство и существующую практику в судах, чтобы латвийская система ювенальной юстиции соответствовала всем соглашениям и требованиям международных стандартов. Латвии было рекомендовано слушать дела преступников-подростков без задержки, в случаях подростков использовать заключение под стражу до начала судебного процесса только как чрезвычайную меру, и заключение должно быть настолько коротким, насколько возможно, а также использовать альтернативы заключению под стражу до начала судебного процесса, где это возможно (United Nations, 2001).

Европейский Комитет по предотвращению пыток в «Докладе 2001 г. о ситуации в латвийских тюрьмах» рекомендовал как можно скорее претворить в жизнь рекомендации Европейского Совета о заключении под стражу до начала судебного процесса2 и о последовательности судебных приговоров3 (Council of Europe, 2001).

В докладах Европейского Союза относительно продвижения Латвии к вступлению в Европейский Союз была выражена критика Латвии из-за отсутствия программ реабилитации в тюрьмах, особенно для приговоренных подростков, слишком продолжительных сроков заключения под стражу до начала судебного процесса, что является особенно большой проблемой в случаях несовершеннолетних преступников, высокого количества заключенных, отсутствия эффективных альтернатив заключению, задержки в разработке нового уголовно-процессуального закона, задержки в создании Государственной службы пробации, плохих и даже нечеловеческих бытовых условий в тюрьмах, переполнения тюрем и отсутствия возможностей трудоустройства в тюрьмах. Особенно сильная критика была выражена в Докладе 2000–2002 гг., где Латвии было предъявлено требование соблюдения международных стандартов (European Commission, 2002: 22–24, 27–28; 2001: 18, 21; 2000: 17, 19; 1999: 15; 1998: 10).

Дискуссии в латвийском сообществе о необходимости дальнейшего развития прогрессивной системы исполнения заключения и поиска альтернативного наказания, чтобы по возможности избежать заключения как такового, начались сразу же после введения прогрессивной системы исполнения заключения (Jurevichius, 2008: 27). Результатом дискуссий и вышеупомянутой международной критики является множество новых инициатив реформирования латвийской системы уголовного правосудия, которое можно разделить на три главных направления действий:

1. Улучшение бытовых условий в тюрьмах, работы тюрем и развитие системы помощи освобожденным;

2. Развитие альтернативных заключению наказаний;

3. Преобразование уголовного судопроизводства.

В связи с тем что каждое из трех направлений действия включало в себя множество различных проектов и общественных инициатив, перечислить их полностью трудно. Каждое направление действия имело своих лидеров, координировавших и наполнявших содержанием реформы уголовного правосудия в соответствующем направлении действия. Лидеры всех трех направлений формировали сплоченную группу лиц, активно лоббировавших реформы уголовного правосудия и консультировавших друг друга. Рассмотрим по отдельности развитие каждого направления действия и главных лиц в их руководстве.

Улучшение бытовых условий в тюрьмах, работы тюрем и развитие системы помощи освобожденным — проект тюрем Норд-Балт

В середине 1990-х тюрьмы Латвии были переполнены, не хватало материальных средств. Но в это время латвийская тюремная администрация начала развивать международные контакты, что привело к проекту тюрем Норд-Балт.

Идея проекта тюрем Норд-Балт — тюрем содружества — появилась, когда латвийская тюремная администрация принимала делегацию из Норвегии и Швеции в октябре 1996 г. В 1997 г. проект был готов, и он получил финансирование Совета Европы. Цель проекта тюрем Норд-Балт состояла в том, чтобы улучшить работу латвийских тюрем, материальную базу и бытовые условия заключенных: осуществление различных программ, материальная помощь заключенным, увеличение возможностей образования, в том числе производственное обучение, и работы. Содружество было создано между четырьмя тюрьмами в Швеции, четырьмя в Латвии, тремя тюрьмами в Норвегии и тремя в Латвии.

У проекта тюрем Норд-Балт была важная роль в развитии человеческих ресурсов латвийской тюремной администрации. Проект дал неоценимые знания о работе в тюрьмах других стран, заложил основу личных контактов между сотрудниками тюрем Латвии и других стран и бросил вызов существующему латвийскому представлению о функциях и работе тюрем. Как указывает Вытолдс Захарс (Vitolds Zahars), который руководил тюремной администрацией с 1997 по 2002 г., проект тюрем Норд-Балт был «притоком свежего воздуха в латвийскую тюремную систему», который был необходим для качественных усовершенствований тюремной работы (Jurevichius, 2008: 41–44).

Во время осуществления проекта тюрем Норд-Балт латвийские должностные лица высокого уровня впервые столкнулись с термином «служба пробации» и увидели его практическую реализацию. Следует отметить, что полученные знания касались главным образом модели опыта работы пробационных служб Северной Европы, где очень важна такая функция служб пробации как помощь лицам, освобожденным из мест лишения свободы (Jurevichius, 2008: 43).

Проект тюрем Норд-Балт продолжался до 2004 г., когда Совет Европы прекратил его финансирование и в несколько измененной форме преобразовал проект для таких стран Юго-Восточной Европы как Болгария, Албания, Румыния и другие. Проект тюрем Норд-Балт стал одним из самых успешных проектов, которые Совет Европы когда-либо осуществлял в сфере уголовного правосудия.

Термин «служба пробации» впервые появляется в латвийском законодательстве

В связи с проектом тюрем Норд-Балт и благодаря личным действиям Вытолдса Захарса в январе 1998 г. были внесены поправки в Кодекс исполнения наказаний Латвии, которые предусмотривали создание службы пробации в Латвии. Также в январе 1998 г. была одобрена Государственная концепция социальной реабилитации лиц, отбывших наказание.

Поправки в Кодекс исполнения наказаний Латвии впервые установили цель создания службы пробации с определенными задачами: поддержание регулярных контактов с тюрьмами; помощь в интеграции в общество после освобождения, включая помощь в поиске места жительства и в оформлении документов; участие в превенции преступности, включая сотрудничество с полицией и муниципалитетами, с целью помочь решать социальные проблемы лицам, которым в качестве дополнительного наказания присужден полицейский контроль, и освобожденным из-под ареста.

Цель Концепции состояла в том, чтобы демократизировать пенитенциарную систему, защитить права человека, уменьшить рецидив и развить руководящие принципы для социального восстановления и интеграции в общество лиц, отбывших наказание. Концепция ориентировалась не только на помощь лицам, освобожденным из тюрем, но также и на создание необходимых предварительных условий в тюрьмах, чтобы подготовить заключенных к жизни в обществе после освобождения.

Поправки в Кодекс исполнения наказаний Латвии стали «краеугольным камнем» формирования службы пробации Латвии (Jurevichius, 2008: 46–47), и вместе с Концепцией социальной реабилитаций лиц, отбывших наказание, дали первое содержание понятию пробации — помощь лицам, освобожденным из тюрем, и подготовка заключенных к жизни в обществе после освобождения.

Однако, несмотря на то, что в октябре 1999 г. Кабинет Министров одобрил процедуру предоставления материальной помощи лицам, освобожденным из тюрем, и была подчеркнута обязанность государства гарантировать эту помощь, до конца 2002 г. ни одна из инициатив помощи лицам, освобожденным из тюрем, не получила государственного финансирования. Государственная концепция социальной реабилитаций лиц, отбывших наказание, из-за отсутствия финансирования так никогда и не была осуществлена (Kamenska, 2003: 204–205). Одной из причин этого могла быть недостаточная финансовая обоснованность Концепции (Jurevichius, 2008: 46).

Развитие наказаний альтернативных заключению — Фонд Сороса Латвии и введение принудительных работ

Середину 1990-х в Латвии также характеризуют интенсивные процессы натурализации и, в помощь наиболее уязвимым группам, Фонд Сороса Латвии с 1995 до 1998 г. организовал курсы латышского языка для заключенных и тюремных работников. Одним из лиц, обеспечивших это обучение, была Анхелыта Каменска (Anhelita Kamenska). Во время своей работы в тюрьмах она осознала, что там необходимы огромные усовершенствования в работе тюрем и изменения в законодательстве уголовного правосудия (Jurevichius, 2008: 46).

В 1997 г. финансист и филантроп Джордж Сорос посетил Латвию, и работники Фонда Сороса Латвии, включая Анхелыту Каменску, решили показать ему одну из латвийских тюрем, в которой фонд проводил обучение латышскому языку и которая была известна ужасными бытовыми условиями для заключенных. Вытолдс Захарс как руководитель Тюремной администрации поддержал эту инициативу. После посещения тюрьмы Джордж Сорос обещал поддержать улучшение бытовых условий в латвийских тюрьмах (Jurevichius, 2008: 46, 47).

В 1998 г. Анхелыта Каменска написала проект Программы реформы тюрем и полиции, одним из центральных элементов которой было развитие таких эффективных альтернатив заключению, как принудительные работы, и создание службы пробации, и Фонд Сороса предоставил финансирование для проекта, назначив Анхелыту Каменску на должность руководителя этой Программы.

В середине того же года Анхелыта Каменска в Лондоне (Великобритания) приняла участие в международной конференции, где было представлено несколько успешных моделей осуществления альтернатив заключению. Одной из них была модель африканского государства Зимбабве, которое с помощью Великобритании ввело принудительные работы, в значительной степени полагаясь на местные человеческие ресурсы, и сделало это с низкими затратами. Эта модель заинтересовала Анхелыту Каменску.

Когда 1 апреля 1999 г. вступил в силу новый латвийский Уголовный закон, который ввел принудительные работы как возможное наказание, уже летом стало ясно, что, несмотря на то, что закон установил, что функция обеспечения выполнения принудительных работ является обязанностью муниципалитетов, в момент введения этого нового вида наказания никто с муниципалитетами и судьями не консультировался, не объяснил значение и цель этого вида наказания и не поручил финансирование муниципалитетам для управления выполнением этого наказания — муниципалитеты не имели достаточных ресурсов, чтобы обеспечить выполнение принудительных работ, и судьи не понимали, почему принудительные работы были введены (Jureviиius, 2008: 49–50).

Когда эти проблемы были осознаны, Фонд Сороса Латвии в рамках Программы реформы тюрем и полиции предпринял инициативу введения принудительных работ как альтернативы заключению, основываясь на принципах введения принудительных работ в Зимбабве (Jurevichius, 2008: 49–50), и организовал множество мероприятий, чтобы популяризировать этот вид наказания и создать систему его осуществления.

В 1998 г. у Фонда Сороса Латвии уже были контакты со всемирно признанными специалистами в сфере реформ уголовного правосудия и международной организацией «Международная тюремная реформа» (Penal Reform International) — одной из самых активных и влиятельных организаций, поддерживающих тюремные реформы во всем мире. Это позволило в числе мероприятий организовывать конференции и семинары с участием заграничных экспертов, и 1–2 мая 2000 г. Фонд Сороса Латвии организовал семинар «Создание и укрепление служб принудительных работ в Латвии». На семинаре в качестве экспертов из Великобритании приняли участие Анне Мейс (Anne Mace) — представительница «Международной тюремной реформы» и бывшая руководительница Службы пробации Уэст-Йоркшира, и Джюли Бреартон (Julie Brearton) — представительница Службы пробации Уэст-Йоркшира (Kamenska, 2000a; Jurevichius, 2008: 53).

Помогая муниципалитетам ввести принудительные работы как альтернативу заключению, Фонд Сороса Латвии предоставил необходимую информацию об этом виде наказания, учебные семинары и зарплаты для четверых региональных координаторов (Kamenska, 2000a). Также были организованы два учебных заграничных визита для лиц, которые были непосредственно вовлечены в выполнение принудительных работ: в 1999 г. визит в Финляндию и в 2000 г. — в Великобританию.

Благодаря финансированию Посольства Великобритании в Риге, Фонд Сороса Латвии издал информационный бюллетень «Альтернатива», чтобы сообщить о ходе популяризации альтернатив заключению, стимулировать информационный обмен, популяризировать принудительные работы как вид наказания и продвинуть развитие идеи пробации (Kamenska, 2000b). Подготовить этот информационный бюллетень Фонд Сороса Латвии предложил Илоне Кронберге (Ilona Kronberga), бывшей студентке Вытолдса Захарса4, которая в то время активно писала публикации о потребности преобразовать систему уголовного правосудия в Латвии.

Особо важную роль в популяризации принудительных работ сыграли 34 семинара о принудительных работах как виде наказания, которые были организованы по всей Латвии в период с лета 1999 до конца 2002 г. Фондом Сороса Латвии вместе с Посольством Великобритании в Риге. Семинары были предназначены для судей и других специалистов — в сумме семинары посетило более 1000 профессионалов. В числе главных организаторов и лекторов семинаров были Анхелыта Каменска, Вытолдс Захарс, юрист Латвийской ассоциации муниципалитетов Винета Реитере (Vineta Reitere), региональный координатор принудительных работ Фонда Сороса Латвии в районе Курземе Янис Бринтениекс (Janis Brintenieks), судья Областного суда Бауски Марина Рыбина(Marina Ribina) (Jurevichius, 2008: 49–50). Особое внимание со стороны организаторов семинаров было уделено тому, чтобы во всех семинаров в роли лекторов и сторонников принудительных работ выступали судьи, которые обращались бы к другим судьям. Организаторы считали, что судьи являются ключевыми фигурами во введение принудительных работ и что они будут более склонны к этому новшеству, если в его поддержку выступит их коллега — другой судья.

Фонд Сороса Латвии совместно с Ассоциацией университетов и колледжей Канады (АУКК) и финансированием из Норвегии в 2000–2001 гг. финансировали различные проекты развития служб надзора за несовершеннолетними правонарушителями, служб исполнения принудительных работ и пробации в структуре муниципалитетов, и некоторые другие проекты в сфере ювенальной юстиции по всей Латвии.

Одним из таких экспериментальных проектов был проект создания службы пробации в Иэцавском (Iecava) округе в 2000 г., где социальная служба муниципалитета начала работать не только с людьми, приговоренными к принудительным работам, но также и с юными правонарушителями, условно приговоренными лицами и лицами, освобожденными из тюрем.

В значительной степени благодаря вышеупомянутым действиям негосударственных организаций, число судебных приговоров, где наказанием являлись принудительные работы, увеличилось с 1,4% (183 приговоров) в 1999 г. до 4,7% (596) в 2000 г., 8% (1020) в 2001 г., 9,6% (1216) в 2002 г. и 10% (1359) в 2003 г.5

Введение принудительных работ — пример необдуманности государственной политики

Несмотря на то что с каждым годом увеличивалось число приговоров с принудительными работами как наказанием, правительственная политика Латвии по введению принудительных работ не может быть оценена как обдуманная и качественная, потому что правительство формально ввело принудительные работы, но «забыло» создать механизм их выполнения. В период с 1999 г., когда были выявлены проблемы с исполнением принудительных работ, и до создания Государственной службы пробации в октябре 2003 г., усилия Министерства юстиции, нацеленные на исправление собственных ошибок, были явно недостаточны. При этом непрерывно поступавшие от Фонда Сороса Латвии предложения об оказании необходимой поддержки во введении принудительных работ были проигнорированы. Благодаря действиям Фонда Сороса Латвии и энтузиазму отдельных муниципалитетов принудительные работы не «вымерли» естественным образом, так и не родившись из-за нехватки политической поддержки и финансирования (Kamenska, 2000a).

О непродуманной государственной политике свидетельствует проблема, которая неожиданно возникла в течение первого года после того, как Уголовный закон вступил в силу: было невозможно провести в жизнь санкции на тех лиц, которые не выполняли присужденные им принудительные работы. В соответствии со ст. 40 Уголовного закона, если осужденное лицо пытается избежать исполнения принудительных работ, принудительные работы могут быть заменены арестом, который выполняется государственной полицией, но государственная полиция не имела финансирования, чтобы выполнить арест, и эти лица избежали наказания (Kasakovska, 2000; Ribina, 2000; Jurevichius, 2008: 55–56). Арест как санкция за уклонение от исполнения принудительных работ начал функционировать только с ноября 2002 г.

Министерство юстиции начало обращать свое внимание на проблемы, связанные с исполнением уголовных наказаний, только в 2001 г., особенно в ювенальной юстиции, и сделало заключение, что необходимо внесение поправок в латвийскую систему уголовных наказаний (Tieslietu ministrija, 2001).

2001 г. был временем, когда Министерство юстиции наконец взяло на себя ответственность за продвижение и координацию развития латвийской системы пробации и альтернатив заключению. Латвийский неправительственный сектор долго ждал этого момента, но, однако, это произошло с опозданием, поскольку в 2002 г. из-за нехватки финансирования муниципалитетов и неясности будущего этого уголовного наказания уже , уже начался спад и в исполнении принудительных работ, и в обеспечении их исполнения (Jurevichius, 2008: 58).

Запоздалый интерес Министерства юстиции, в конечном итоге взявшего на себя ответственность за развитие латвийской системы пробации и альтернатив заключению, частично может быть объяснен нехваткой ресурсов, поскольку в конце 1990-х и начале 2000-х годов у Министерства юстиции были иные главные приоритеты — создание окружных судов, Земельного кадастра и различных электронных систем данных6. Кроме того, его возможности осуществить новые инициативы изрядно мешали частые смены правительств и министров юстиции в течение 1990-х годов. (Jurevichius, 2008: 58–59).

Особая роль канадских балтийцев в обращении канадского внимания к балтийским государствам и предоставлении программ технической помощи

Канадские балтийцы (литовские, латышские и эстонские диаспоры) в конце 1980-х и начале 1990-х активно следили за процессами восстановления независимости Балтийских государств. Гражданка Канады литовского происхождения, государственная служащая правительства Онтарио Габийос Петраускас (Gabijos Petrauskas), сыграла особенно важную роль в обращении канадского внимания к Литве и другим балтийским государствам — Латвии и Эстонии. И этим заметно поддержала балтийские страны в осуществлении демократических реформ. Были также и другие влиятельные канадские балтийцы, вклад которых в достижение канадской поддержки балтийских государств неоценим — Яныс Эихманыс (Jаnis Eihmanis), Петерс Мехисто (Peters Mehisto), Юрис Дрейфелдс (Juris Dreifelds), упоминая лишь немногих из них.

Помощь балтийским странам со стороны Канады была нацелена на достижение доброкачественного управления и демократизацию. В период 1991–2003 гг. за счет финансирования канадско-балтийской программы было осуществлено более 250 проектов общей стоимостью 54,9 миллиона долларов (Canadian International Development Agency, 2004: 1–3).

В 1993 г. Канадское Агентство международного развития (КАМР) поручило Ассоциации университетов и колледжей Канады (АУКК) осуществление программ технической помощи в ЦВЕ и в странах БСС.

Особая роль АУКК

АУКК в Балтийских странах осуществила множество проектов, но особенно важна ее роль была в осуществлении реформы уголовного правосудия в Латвии и Литве. Организация подчеркнула необходимость вовлечь сообщество в исправление преступников и превенцию преступности, что было необычно, и в тот момент еще с трудом воспринималось новыми демократическими постсоциалистическими государствами.

Важной особенностью работы АУКК было ее стремление вовлечь в осуществление реформ как можно больше канадских балтийцев, что поспособствовало успеху реформ, потому что у них не было языковых барьеров, они лучше понимали культурные особенности, и у них был повышенный интерес поделиться своими знаниями с нацией их происхождения. Например, в 1995 г. АУКК предложила Андрею Берзыншу (Andrejs Berzinsh), Поверенному Короны прокурору Оттавы (Ottawa Crown Attorney), канадскому латышу, принять участие в качестве консультанта и эксперта АУКК в осуществлении реформ уголовного правосудия в Латвии. Он с удовольствием согласился, и со временем стал одной из ключевых фигур в осуществлении реформ уголовного правосудия в Латвии.

В ходе реализации проектов АУКК развивала партнерские отношения с Министерством юстиции Латвии, Генеральной прокуратурой, Верховным судом, Центром прав человека, Министерством внутренних дел и другими учреждениями, что послужило основой для создания Программы реформы уголовного правосудия 1999–2001 гг. (ПРУП). ПРУП была разработана АУКК в сотрудничестве с Министерством юстиции Латвии после запроса высокопоставленных латвийских чиновников7. С канадской стороны программа была поддержана Министерством юстиции Канады, Офисом Поверенного Короны прокурора Оттавы и Национальным Судебным Институтом (National Judicial Institute).

Программа реформы уголовного правосудия (ПРУП)

ПРУП начала свою работу в июне 1999 г., и уже на первой встрече ее руководящего консультативного совета было решено сосредоточить программу на ювенальной юстиции, поскольку ситуация в этой сфере в Латвии была очень плоха. Несмотря на то что был уже достигнут большой успех в развитии апелляционных судов, другие международные программы помощи, которые в то время были доступны в Латвии, по-прежнему игнорировали эту сферу (Jurevichius, 2008: 35–36). Для этого в рамках структуры ПРУП была разработана Программа содержания правовой реформы (ПСПР), которая предусматривала поддержку Латвии со стороны Канады в четырех главных сферах:

развитие различных экспериментальных проектов в рамках реформы системы ювенальной юстиции;

разработка стратегии ювенальной юстиции Латвии;

введение и развитие понятия пробации в Латвии;

информирование сообщества о необходимости поиска альтернативы заключению в случаях несовершеннолетних преступников.

В ходе проекта было осуществлено множество действий, самыми важными из которых были:

многосторонние учебные визиты в Канаду для двух групп судей, прокуроров, должностных лиц и представителей неправительственных организаций с целью увидеть, как работает канадская система правосудия, что является ее главными компонентами;

развитие множества экспериментальных проектов по работе с несовершеннолетними преступниками;

конференция в Латвии на тему канадской системы правосудия и того, что из нее может быть полезным и осуществимым в Латвии.

Важная роль в продвижении латвийских реформ уголовного правосудия принадлежала учебным визитам латвийских судьей и прокуроров в Канаду, организованным в рамках ПРУП. Эти поездки не только дали возможность ознакомиться с канадской системой уголовного правосудия, но и бросили вызов имеющемуся представлению о ее работе.

В июне 2001 г. приехала и проживала в Латвии до марта 2002 г. руководитель ПРУП Тавния Санфорд (Tawnia Sanford). В круг ее основных обязанностей входило:

контролировать осуществление экспериментальных проектов;

помогать рабочей группе, созданной в рамках государственного Центра защиты прав детей, перед которой, в свою очередь, ставилась задача разработать стратегию ювенальной юстиции;

помогать рабочей группе, созданной в рамках Министерства юстиции, в чьи обязанности входило создание латвийской службы пробации;

заботиться о том, чтобы Министерство юстиции активно участвовало в работе обеих рабочих групп и выполнении экспериментальных проектов в сотрудничестве с Программой развития ООН и Фондом Сороса Латвии (Jurevichius, 2008: 40).

Несколько комментариев о латышско-канадском сотрудничестве

Несмотря на то что инициаторами сотрудничества являлись канадцы, и что для КАМР была бы более предпочтительна инициатива в вопросах планирования программ для государств Балтии с канадской стороны, латвийская сторона оказалась достаточно динамична в использовании этой возможности получить поддержку и финансирование и переняла инициативу, что значительно повысило уровень соответствия программ местным потребностям (Luksenaite, 2005: 9).

Однако, несмотря на то что латышско-канадское сотру