Правовая природа медиации и особенности моделей медиации

Правовая природа медиации

Исследование природы медиации позволяет выявить основные механизмы, используемые медиаторами в ежедневных практиках, и теоретически их интерпретировать. Настоящее исследование призвано раскрыть содержание понятия «медиация» с точки зрения его юридической конструкции и тем самым показать основные направления деятельности медиатора. 

Любое понятие должно быть вписано в теоретическую модель, обоснованность которой является непременным условием обоснованности понятия. Понятие «медиация» исключением не является. Оно также требует своего обоснования.

Принципиальная необходимость теоретического моделирования понятия связана с тем, что его существование всегда системно, всегда выражается в группах и классах явлений. Их описание и анализ, несмотря на усилия и постоянно расширяющийся объем исследования, не позволяет получить цельного и системного знания о явлении, проследить существование явления в практике его действительного существования.

Такое положение закономерно ведет к постоянному увеличению числа работ, каждая из которых будет описывать лишь один или группу явлений, не раскрывая понятия по существу, не рассматривая существенные связи и закономерности, объективно обуславливающие факт его существования и востребованности. Это неизбежно ведет к тому, о чем говорил еще Платон: «беспредельное множество отдельных свойств неизбежно делает бессмысленной мысль» [1, c. 19]. Такое положение принципиально противоречит требованию фундаментальности, предъявляемому к теоретическому знанию. Смысл этого требования сводится в конечном счете к тому, чтобы иметь такие характеристики теоретического знания, обращение к которым позволяет гарантированно решить все задачи, связанные с уточнением познавательного содержания и обоснованием систематизируемого знания.

«То, что мы называем наукой, – отмечал И. Кант, – возникает не технически ввиду сходства многообразного и случайного применения знания inconcerto к всевозможным внешним целям, а архитектонически, ввиду сродства и происхождения из одной высшей и внутренней цели, которая единственно делает возможным целое; и схема науки должна содержать в себе очертание и деление целого на части согласно идее, то есть a priori, точно и согласно принципам отличая это целое от всех других систем» [2, c. 680-681].

Безусловно, теоретический анализ всегда, в большей или меньшей степени, основывается на исследовании тех явлений, которые формируют общее представление об объекте исследования. С этой точки зрения, применительно к настоящей работе, у автора сформирована установка на доверие к результатам исследований прикладных аспектов процессов медиации в области социологии конфликта, социальной философии, экономике, менеджмента, а также в отраслевых юридических науках.

Вместе с этим автор отдает себе отчет в том, что каково бы не было развитие прикладного знания, всегда остается потребность в теоретическом объяснении природы медиации.

Здесь возникает вопрос о том, какова вообще природа медиации. В различных областях научного знания ответ на этот вопрос разрешается в зависимости от авторских позиций. Так, например, психология, рассматривая медиацию как форму посредничества, отталкивается от особенностей и сущностных признаков характеров, мировоззрений, систем интересов и т.д. и в качестве конечного продукта предлагает технологию деятельности. Социология, рассматривая медиацию в качестве относительно самостоятельного социального института урегулирования конфликтов, предлагает систему взаимодействий, оптимальную с точки зрения обоюдного достижения целей и сбалансированности интересов. Вместе с подходами, предлагаемыми психологической наукой, набор этих знаний позволяет с достаточной степенью точности создавать типизированные схемы действий медиаторов в тех или иных условиях конфликта.

Однако можно ли говорить о том, что возможность создания технологий урегулирования конфликтов, способность медиатора квалифицировано показать пути выхода из конфликта отражает понимание природы этого социального, экономического, духовного явления общественной жизни?

Нам представляется, что нет. Действительно, возможность разрешения проблемы указывает на то, что медиатор как специалист по посредничеству в рамках заданных ему условий квалифицировано реализует свои знания, навыки и умения. Но любое изменение условий приведет к тому, что качество прикладного знания будет снижено или утрачено. Это означает, что есть нечто, что еще более глубоко определяет характер процессов медиации.

Природа механизма медиации – правовая. Любая управленческая деятельность предполагает не только выбор одного из нескольких вариантов развития управляемых процессов для приведения системы к какому-либо должному состоянию, но и рамки, границы, в которых этот выбор осуществляется. Более того, именно рамки и границы определяют выбор, а не наоборот. Сложно себе представить ситуацию в современном обществе, когда выбор того или иного лица устанавливает общеобязательные правила поведения. Выбор как волевое и властное действие всегда субъективен. Правила как формализованное должное всегда объективны. Их объективность основана на том, что воля, являющаяся основанием создания правила, отражает должное таким, каким оно понимается в обществе на той или иной ступени исторического развития.

Конечной целью медиации является приведение системы к каком-либо должному состоянию. Но что есть должное само по себе?

Ответ на это дает философия. Должное как таковое есть вообще духовное, порожденное волей. Вместе с тем должное – объективный принцип, совокупность требований, осуществление которых гарантируется поощрениями и наказаниями. Наконец, должное, в самом общем виде, понимается как безусловное следование долгу и одновременно в этом следовании – как нравственно санкционированная соразмерность во взаимном уравновешивании конфликтующих интересов [3, c. 623]. Как совокупность требований должное (справедливое) предполагает и формирует в индивидах определенные субъективные способности и, прежде всего, способность следовать нормам.

Но, с другой стороны, еще Г.В.Ф. Гегель отмечал, что «вообще духовное» является почвой права, его ближайшим местом и исходной точкой. Система права есть царство осуществленной свободы, мир духа, порожденный им самим как некая вторая природа [4]. Целью права является введение элементов социального порядка как необходимого условия для сплочения группы людей, а в более широком смысле – для сплочения общества в целом. Поэтому право всегда отражает характерные для данной социальности особенности понимания должного, справедливого взаимодействия.

Так же, как воля, с одной стороны, содержит в себе элемент чистой рефлексии «я в себя», является чистым мышлением самого себя, а с другой – является переходом от лишенной различия неопределенности к различению, определению и полаганию определенности как содержания, так и право, с одной стороны – закрепляет и отражает должное, а с другой – определяет юридический статус, права, обязанности и ответственность конфликтующих сторон применительно к пониманию должного таким, каким оно видится не участникам конфликта, а обществу. Право в конечном счете оказывается ни чем иным, как общей нравственной санкцией, рассматриваемой под углом зрения соответствия сталкивающихся желаний, интересов, обязанностей; выработанному в результате взаимодействия воль правилу, касающемуся человеческих взаимоотношений во всех их общественно значимых разновидностях.

Действительно, любой сколько-нибудь сложный системный процесс, каким, безусловно, является любая человеческая деятельность, нуждается в универсальной понятийно-методологической платформе, позволяющей культуросообразно, единообразно, логично (что включает требование соподчиненности) разрешать вопросы, возникающие в процессе деятельности. Чем более сложный процесс, тем более универсальной и сложной должна быть методологическая и коммуникативная платформа. И если на уровне общности можно представить используемый в качестве такой коммуникативной платформы искусственно созданный внутренний регламент, отличимый от правовых норм и даже неправовой по содержанию, то на уровне всего общества такой методологической и коммуникативной платформой является только право. Во-первых, оно исторично, а потому естественно для данного общества. Во-вторых, оно, с материальной стороны, отражает культуру, обычаи, традиции и т.д. данного общества, а с формальной стороны – оно нормативно, иерархично, соподчинено. Таким образом, право исполняет, с одной стороны – коммуникативные функции в области управления, позволяет единообразно создавать управленческое воздействие, реализовывать его и контролировать процесс и последствия, а с другой – содержит критерии должного, возникающие как продукт взаимодействия воль и обеспеченные принудительной силой государства.

Поскольку право в своей основе является должным, правильным и одновременно моделью, образцом желаемого поведения обеспеченным всеми средствами государственного принуждения, постольку мы утверждаем то, что содержание процессов медиации ограничено правом, правом регулируется, то есть природа медиации имеет правовой характер.

Применительно к деятельности медиатора понятие права (как бы оно не было определено, в аксиологическом или гносеологическом плане), в своей основе является единственной допустимой основой регулирования общественных отношений.

Таким образом, природа процесса медиации носит правовой характер, поскольку те правила, в рамках которых действует медиатор и участники конфликтов, по характеру являются правовыми, а сам конфликт есть противоречие между должным, каким его понимает субъект и должным, каким оно выражено в праве.

Природа механизма медиации в своей основе – государственная. Этот тезис вызывает наибольшее количество возражений и споров. Главным аргументом против признания государственной природы медиации является аргумент о том, что медиатор не является лицом, осуществляющим государственно-властные функции, и субъекты конфликта тоже, как правило, отношения к государству не имеют. Но, как отмечал Вл. Соловьев, «требование личной свободы, чтобы оно могло осуществиться, уже предполагает стеснение этой свободы в той мере, в какой она в данном состоянии человечества несовместима с существованием общества или общим благом. Эти два интереса, противоположные для отвлеченной мысли, но одинаково обязательные нравственно, в действительности сходятся между собой. Из их встречи рождается право» [5, c. 458].

Тезис о том, что природа медиации не имеет государственного характера, ошибочен по самой своей природе.

Во-первых, признание этого тезиса ведет к разрыву правовой связи между лицом и государством. Это значит, что лицо оказывается как бы вне государства, его институтов, его регулятивных механизмов.

Во-вторых, признание этого тезиса ведет к тому, что механизм правового регулирования оказывается оторванным от содержания отношений, возникающих между участниками конфликта. В конечном счете, такое положение ведет к отсутствию ответственности лица перед обществом, что, безусловно, недопустимо.

В-третьих, утрачивается связь между правом и государством. Частноправовой характер конфликта как и частноправовой характер урегулирования ни в коем случае не является основанием признать невозможность использования права в качестве инструмента разрешения конфликта. Любые отступления от требования закона, чем бы они ни мотивировались, не допустимы. Бесспорно то, что повсеместное отступление от требования закона по мотивам их несовершенства, устарелости повлечет за собой неопределенность, нанесет ущерб обществу и правопорядку. По этому поводу проф. А. Ф. Черданцев отмечает: «Выгода отступления от законности для конкретного случая перекрывается огромным вредом расшатывания законности» [6, c. 191].

В-четвертых, в такой постановке вопроса приходится признавать, что справедливость утрачивает возможность опереться на право, а право утрачивает характер справедливости. Однако, несмотря на все теоретически и практически существующие недостатки формирования права, история человечества не изобрела никакого другого способа обеспечения справедливости как состояния общественных отношений.

Ни в коем случае нельзя рассматривать природу механизма медиации вне государства. В. С. Нерсесянц, один из крупнейших современных юристов-теоретиков, доказал, что возникновение государства связано с вопросами правового опосредования и оформления политических отношений, а главной идеей, вокруг которой формируется процесс правового опосредования отношений, становится идея о том, что право рождает не сила, а справедливость [7, c. 88]. Прецеденты, когда право рожалось непосредственно из силы, существовали в новейшей истории России. Тогда возникало теневое правосудие, теневые законы, общество жило «по понятиям». В конечном счете это поставило страну на грань утраты суверенитета, составило угрозу самому существованию государства, суть которого в том, что право силы меняется на справедливость в праве.

Безусловное утверждение воли государства, которая в правовом, демократическом государстве отражает волю народа относительно данного правового конфликта, обеспечивает только постоянная, объективная и непрерывная связь между правом, организованной силой государства, участниками правового конфликта и медиатором.

Необходимо отметить, что общие рассуждения по поводу государственной природы механизмов медиации, несмотря на приведенные выше аргументы, остаются достаточно шаткими без рассмотрения договорного характера частноправовых отношений.

Договор – это не только отдельное соглашение между лицами, но и всеобщее согласие, формируемое в каждом частном случае отдельным договором. Это согласие, позволяющее в конечном счете существовать государству и его институтам.

Договор выполняет две функции: функцию определения места лица в системе отношений и функцию определения его ресурсов. Но очевидно, что любой договор как форма социального действия изначально строится с точки зрения его целесообразности. В основе такой целесообразности – отношение эффективности методов к желаемому состоянию. Имеющаяся цель, какой бы она не была, всегда является состоянием отношений, отдаленным от существующего и не совпадающим с настоящим. Эта дистанция – основание к выбору путей и способов ее прохождения.

Договор заключается только тогда, когда понятие целесообразности образуется уже не относительно какого-либо одного субъекта, а относительно системы субъектов, то есть относительно «Мы».

При наличии институциональных форм власти любой договор и любое соглашение не рассматриваются как вытекающие только из индивидуальной воли, не являются результатом единичного юридического акта. Они вытекают из всего социального механизма, из группы договоров и позитивного права, которое обеспечивает главенство коллективных интересов и общественные организации над индивидуальными интересами. Ж.-Л. Бержель отмечает, и мы с ним полностью согласны, что «… наличие у института конечной цели предполагает иерархическую организацию элементов, которые этот институт составляют. Именно отношение к конечной цели является ключевым при определении места каждого элемента – органов и правил, группирующихся вокруг институтов – в иерархии. …Институты, формируемые этими правилами, объединяются вплоть до того, что все вместе образуют собственно юридический порядок» [8, c. 322].

Перманентные, всеобще наблюдаемые преференции власти противостоят теоретически мгновенному и эгалитарному характеру договора, как формы социальных отношений. Иначе говоря, возникновение какой-либо статусной позиции как таковой возможно лишь тогда, когда субъект власти занимает некоторую постоянную во времени и не коррелируемую с договором позицию, позволяющую, однако, иметь отношение с договором как предметом властного воздействия. Тогда «…наличие института является критерием, который противопоставляет постоянство юридическим ситуациям случайного и переходящего характера, например, обязательствам или договорам» [9, c. 320].

В этой связи рассмотрение природы медиации через призму ее государственно-правовых основ предполагает, что кроме самих участников конфликта и медиатора, в этом процессе выступает еще один игрок – государство.

Государство через право, правовые институты (необходимо отметить, что юрист должен рассматривать институт как совокупность правил, организованных вокруг главной идеи, например, вокруг идеи изменения соотношения прав и обязанностей и т.д.), механизм правового регулирования, механизмы добровольной и принудительной реализации норм права является формой организации управления обществом.

Государственная природа медиации объясняет объективность процессов управления. Хаотичное развитие всегда приводит к установлению безусловной необходимости управления. Управляемое развитие всегда приводит к необходимости оптимизации управленческой деятельности, повышению ее эффективности. Управление – это имманентная характеристика государства как организации власти. Возникновение и сама природа государства обусловлена необходимостью коллективных действий. Управление является обратной стороной развития общества.

Государственная природа медиации отражается в том, что, хотят того стороны или нет, их права и обязанности санкционируются государством и выражаются в системе норм. Значит, государство устанавливает содержание прав, относительно которых имеется спор, следовательно, спор всегда имеет правовой характер. Система прав объективно не зависит от позиции сторон, поскольку в правах реализована, в целом, идея социального порядка, а любая деятельность направлена на удовлетворение частного интереса. Таким образом, вопрос о нарушении права – это вопрос о несовпадении частного и того, что принято как должное и отражает идею порядка в данном обществе. Наконец, безотносительно воли сторон разрешение конфликта реализуется через механизм правового регулирования. Этот механизм контролирует государство: государство устанавливает правила и их реализует, а непосредственные участники конфликта всегда, во всех случаях с большей (нет конфликта) или меньшей (есть конфликт) степенью лишь следуют правилам, установленным государством и выраженным в праве.

Измени государства правила – и конфликт утрачивает свой смысл, поскольку он всегда имеет место в определенных правилах, показывающих выгодные и невыгодные стратегии правового поведения. Измени государство правила в другую сторону – конфликт может усилиться. Государство через механизм государственной власти, механизм правового регулирования влияет на конфликт: может создать условия конфликта, прекратить его, указывает на модель должного поведения.

Литература

1. Платон. Филеб. Соч. в 3 т. Т. 3, Ч.1. М., 1971.

2. Кант И. Соч. в 6 т., Т. 3. М., 1964.

3. Новая философская энциклопедия в 5 т. Т. 3. М., 2001.

4. Там же.

5. Соловьев В. С. Сочинения. В 2-х т. Т.1. М., 1990. 

6. Черданцев А.Ф. Теория государства и права: Курс лекций. Екатеринбург, 1996. 

7. Нерсесянц В. С. Общая теория права и государства. М., 1999. 

8. Бержель Ж.-Л. Общая теория права / Под общ. ред. В. И. Даниленко. М., 2000.

9. Там же.

Юридическая конструкция государства и особенности правовых моделей медиации

Исследование природы медиации позволяет выявить основные механизмы, используемые медиаторами в ежедневных практиках и теоретически их интерпретировать. Настоящее исследование призвано раскрыть содержание понятия «медиация» с точки зрения его юридической конструкции и, тем самым, показать основные направления деятельности медиатора.

Итак, механизм медиации в теории оказался связанным с государством и правом. Что означает эта связь на практике? На практике такая связь означает, с одной – правовой – стороны, что содержание процесса медиации зависит от того, каким образом в правовой норме выражен интерес государства в медиации, то есть каковы функции, статус медиатора, каково соотношение его возможностей с возможностями государственного органа правосудия, административными органами и т.д. С другой – государственно-институциональной стороны – такая связь означает, что государство определяет, кто становится субъектом легальной медиации. То есть, соответственно, определяет возможность медиации либо общественными организациями, либо государственными органами.

Та ситуация с медиацией, которая сложилась в современной России, не является единственной или абсолютной моделью. Она является ценностью демократического государства и гражданского общества. И как ценность она исторична и объективна. Р. Арон отмечал, что «если верно, что каждое общество предполагает или навязывает нам систему ценностей, то это не значит, что наша система ценностей выше системы противников или той, которую мы бы хотели создать. Рождение ценностей социально, но оно имеет отношение к истории. Внутри всякого общества наблюдаются различного рода конфликты между группами, партиями, отдельными личностями. Мир ценностей, с которым мы связаны, – одновременно плод коллективного и индивидуального творчества. Он обусловлен реакцией нашего сознания на окружающую ситуацию, в которой мы находимся» [1, c. 520].

Именно ценностный подход вместе с признанием государственно-правовой природы медиации позволяет говорить о том, что современное состояние медиации в Российской Федерации это результат глубоких процессов изменения юридической конструкции государства и изменения структуры и содержания государственной власти.

Понятие юридической конструкции, введенное С. С. Алексеевым и ставшее одним из фундаментальных понятий теоретической юриспруденции, предполагает, что исследование социальных явлений с точки зрения теоретической юриспруденции предполагает исследование в них собственного содержания права, его внутренней формы [2, c. 280-281]. Построение юридических конструкций предполагает использование метода моделирования как инструмента познания. По мнению А. Ф. Черданцева, юридическая конструкция представляет собой идеальную модель, отражающую сложное структурное строение урегулированных правом общественных отношений, юридических фактов или их элементов [3, c. 131].

В современных работах теоретическая концепция юридической конструкции получила свое дальнейшее развитие. Так, в работе М. А. Исаева «Механизм государственной власти в странах Скандинавии. Конституционно-правовые аспекты» автор указал: «Само понятие юридической конструкции нуждается в пояснении. В реальности, понятие юридической конструкции не сводится к приему организации группы фактов (явлений), ее роль неизмеримо глубже – она является способом (инструментом) решения правовых проблем, для которых схема модели, то есть схема подражания, сущностно не подходит. Поэтому юридическая конструкция есть средство мышления определенных закономерностей развития государства в форме права, правовых понятий. Правовые понятия, становясь предметом юридической конструкции, превращают понятие механизма государственной власти из социологического понятия как совокупности органов государства, занятых отправлением публичной власти, в совокупность юридических норм, находящих свое претворение в практике формирования органов государства и осуществления ими своей компетенции» [4, c. 14].

Юридическая конструкция государства связывает легитимность государства как института, содержание права, понятия механизм государства и механизм государственной власти. Именно в рамках юридической конструкции государства освещается его неразрывная и объективная связь с правом. В. Е. Чиркин показал, и мы полностью с ним согласны, что «…государство не может быть оторвано от общества, оно регулирует общественные отношения» [5, c. 11]. В. С. Нерсесянц, рассматривая сущность, понятие и ценность права и государства, отмечал, что «в силу сущностного, понятийно-правового единства права и государства (…) все, что в общей теории права и государства и в целом в юриспруденции, включая отраслевые дисциплины, говорится о праве, по своей сути относится и к государству, и все, что говорится о государстве, относится и к праву. Как в семени дано определенное будущее растение, так и в понятии права в научно-абстрактном (сжатом и концентрированном) виде содержится определенная юридическая теория, теоретико-правовой смысл и содержание определенной концепции (и типа) юриспруденции. Так что везде, где мы для краткости говорим о правопонимании и т.д., подразумевается и соответствующее понимание государства, его толкование и т.д» [6, c. 28].

Общая теория права выработала несколько конструкций государства: государство-объект права, государство-субъект права, государство-правоотношение и государство-нормативный порядок.

Существование той или другой конструкции исторично и объективно. М. А. Исаев, например, указывает, что «появление в науке всех вышеперечисленных конструкций государства и государственной власти было обусловлено определенными историческими причинами. Например, конструкция государства - объекта права воплотилась в исторической форме абсолютизма, господствовавшего в Европе в XV - XIX веках, конструкция государства-субъекта права больше всего соответствовала реалиям либерального правопонимания, отражением чего служил негативный тип отправления государственной власти в виде государства «ночного сторожа» и т.п. В сегодняшних условиях развития современного типа правового социального государства (SozialerRechtsstaat) объективно конкурируют три последние из перечисленных нами юридические конструкции государства и государственной власти. …С одной стороны, это явно удобно, поскольку таким образом становится очевидна несостоятельность полного отрыва правового регулирования от социальных форм, своеобразным обрамлением которых оно служит, но, с другой стороны, мы вынуждены констатировать явную эклектику современного типа отправления государственной власти. В этой связи наиболее вероятной, отвечающей принятому нами критерию юридического, мы считаем конструкцию государства - правоотношения, объектом которого служат властеотношения, осуществляемые субъектами политического властвования. Именно правоотношение придает этому процессу необходимую правовую форму и устойчивое правовое содержание» [7, c. 14].

С точки зрения механизма медиации главным вопросом, связанным с юридической конструкцией государства, является вопрос о субъектах медиации и об их правовом статусе.

Однако его разрешение оказывается невозможным без анализа структуры и содержания государственной власти. Речь идет о том, что коль скоро природа медиации оказывается государственно-правовой, государство и право являются взаимосвязанными категориями, а государственная власть является необходимым элементом реализации права в государстве, то именно в анализе содержания и структуры государственной власти кроется ответ о том, зачем государству выделять медиацию в самостоятельный, параллельный механизму правового регулирования вид общественной деятельности, то есть ответ на вопрос о правовых моделях медиации.

Юридическая теория рассматривает государство с различных точек зрения. Это, например, формально-властная сторона, генезис государственно-властных отношений и т.д. Каждая из сторон теории государства важна. Вместе с тем различные юридические конструкции государства выдвигают на первый план те или иные черты государства, которые в наибольшей степени способствуют развитию общества. Соответственно, применительно к различным юридическим конструкциям государства различными оказываются правовая природа государства и структура государственной власти.

Для юридической конструкции государства-субъекта права, то есть для государства, которое в лице высшего органа власти является источником права, государственная власть как правовая категория определяется через свою структуру, включающую волю, силу, субъект, объект, отношения, методы и средства власти, в которых она получает развитие как самостоятельный правовой феномен человеческого общежития. Эта структура универсальна, она характерна для всех форм и видов государственной власти, реализуемой любым органом государственной власти, поскольку не включает идеологию, оценку явления на предмет соответствия правовым принципам, отражающим объективные законы общественной жизни и природу человека. В этом правовом понимании генезис государственной власти обусловлен единством структуры государственной власти, а ее природа вытекает из функциональных особенностей ее реализации.

Для дальнейшего понимания необходимо отметить момент отсутствия в структуре самой государственной власти идеологии.

Идеология, в своей сути, это система оценок. Предполагается, что государственная власть внеидеологична по своей природе. Однако этот тезис необходимо воспринимать с крайней осторожностью.

Во-первых, нельзя не согласиться с мнением П.П. Баранова и А.И. Овчинникова о том, что «проблема идеологии в последние годы является чрезвычайно актуальной для юридической науки. С одной стороны, ее нет, с другой – она должна быть, иначе не понятно, каким образом выстраивается система ценностных предпочтений, ими обосновывается нормативная деятельность государства. Ведь норма – это какая-то защищаемая ценность и, следовательно, система норм или система законодательства … это система ценностей, их объективации. Значит, государственная идеология присутствует неизбежно в системе правовых норм, издаваемых государством» [8, c. 118].

Во-вторых, этот тезис желательно рассматривать исключительно в свете российской правой истории, в которой теория советского государства и права определила социалистическое право как право нового, особого и высшего исторического типа, прежде всего по своей экономической основе, по своей классовой сущности. Советское право было идеологичным по природе, как была идеологична государственная власть. И совет