Сутяжничество или плутовство?

Интересно отметить, что по древнерусскому законодательству сутяжниками именовались стороны гражданского процесса, и в это понятие не вкладывался негативный смысл. Термин "сутяжник" использовался и дореволюционным законодательством для обозначения истца; ему также не придавалось отрицательного значения. Однако уже словарь В. Даля говорит о сутяжнике, как о вздорном, неправедном истце, охотнике "до придирчивых тяжб, исков...". В настоящее время под сутяжничеством понимается "пристрастие к тяжбам, необоснованное возбуждение обвинений против кого-либо перед судебными или административными органами". В другом определении образ действий сутяжника дополнен указанием на цель его поведения: "Судиться с целью оттягать что-нибудь, добиться для себя выгод всякими, даже неблаговидными способами". В данном значении сутяжнический мотив сопряжен с корыстным мотивом, что нередко встречается в судебной практике.

Сутяжничество можно рассматривать как устойчивую, сложившуюся систему ценностей, потребностей и привычек субъекта. Для некоторых лиц сутяжничество - это образ жизни. Дефицит ситуаций, позволяющих таким лицам проявить свою "активность", порождает у них глубокое чувство дискомфорта и депрессии, вызывает состояние удрученности. Такое положение заставляет сутяжников провоцировать и искусственно создавать обстоятельства, в которых их наклонности могли бы реализоваться в полной мере. Не случайно сутяжники неоднократно становились героями сатирических произведений еще с древних времен. Древнегреческий драматург Аристофан в комедии "Осы" так описывает портрет сутяжника:

               Молчите, если суть вам хочется узнать.

               Открою вам сейчас хозяина болезнь:

               Он ярый судофил, каких и в мире нет;

               Он страстно любит суд и глубоко скорбит,

               Когда не попадет на первую скамью.

               Не может ночью он ни на волос уснуть,

               А если и вздремнет немножко, все равно

               Витает мысль его у водяных часов.

               Держать привыкши шар, встает с постели он,

               Сложив три пальца так, как будто фимиам

               В день новолуния бросает на алтарь.

               Увидит где-нибудь он надпись на дверях:

               "Сын Пирилампа Дем - красавец", - и сейчас:

               "Воронка - ты моя любовь", - добавит он.

               Петух его стал петь по вечерам - и вот

               Старик был убежден, что с подсудимых он

               За пенье позднее, наверно, взятку взял.

               Чуть ужин кончится, кричит он: "Башмаки!"

               Еще не рассветет, а он уж в суд идет

               И, как морской моллюск, там спит, прильнув к столбу,

               По злости ставит он всем длинную черту

               И возвращается, как шершень иль оса,

               С ногтями, полными начинки восковой.

               Боясь, что камешков не хватит на суде,

               Он берег у себя морской в дому завел.

               Вот мания его. Советы - ни к чему:

               От них еще сильней он рвется в суд. Его

               Мы держим взаперти, чтоб он не убежал.

               Жестоко удручен его болезнью сын:

Высмеиванию сутяжников были посвящены и другие литературные произведения. Например, известный французский драматург Жан Расин высмеивает сутяжников в своей комедии с характерным названием "Сутяги":

               Вот дело в чем: тому двадцатый год пошел,

               По лугу моему прошелся раз осел,

               Потраву мне чиня. О нарушеньи правил

               Я к сельскому судье немедля иск направил.

               Осла ж велел схватить. Был эксперт приглашен.

               В две вязки сена был убыток оценен.

               Проходит ровно год, и от суда решенье:

               Дальнейшее пресечь тотчас же рассмотренье.

               Я апеллирую. Пока разбор идет,

               Наш добрый Дролишон за мой наличный счет

               Улещивает их (он был всегда пройдоха), -

               И иск мой выигран. Как будто бы не плохо?

               Так вот, сударыня, сей злостный крючкотвор

               Решает отклонить судебный приговор.

               А дальше что? Пока над тяжбой я страдаю,

               Противник мне на луг пускает птичью стаю.

               Понятно, мною в суд тотчас сообщено,

               Насколько курами зерна истреблено.

               Опять вам материал к ведущемуся спору!..

               И вот в конце концов назначен иск к разбору

               На мая пятое, год пятьдесят шестой.

               Я вновь пишу, тружусь, ущерб им числю свой,

               Шлю жалобы я им, протесты, отношенья,

               Расчет моих потерь, экспертов заключенья,

               Приказы короля им достаю, запрет

               Суда, семь описей и двадцать пять анкет,

               Три протокола, шесть сличенных документов,

               Счета и тридцать семь судебных прецедентов.

               Все ж иск проигран мной: Издержки мне ж нести!

               Их будет тысяч пять, а то и до шести.

               Где ж правосудье, где? И то судом зовется?

               Лет двадцать я сужусь, - мне путь лишь остается

               Гражданской жалобы. Меня не побороть!

               Вы тоже судитесь?

Отвечает ему не менее колоритный персонаж данной пьесы - Графиня:

               Тяжбы все мои уж шли к концу,

               Остались пустяки, мой сударь: иск к отцу,

               Да к мужу, да процесс с детьми. Всего-то штуки

               Четыре, много - пять. И вдруг: О, что за муки!

               Не знаю я, к чему они прибегли тут,

               На что они пошли: Но подвергает суд,

               В угоду им, меня, и сыту и одету,

               Судиться навсегда строжайшему запрету.

Многие особенности российской ментальности предопределены православным вероучением, оказавшим огромное мировоззренческое влияние на все стороны народной жизни в течение десяти веков и сформировавшим традиционные российские ценности. Если обратиться к догматам православной христианской традиции, то можно отметить, что она предосудительно относится ко всякого рода жалобщикам и ябедам: "Ибо я опасаюсь, чтобы мне, по пришествии моем... не найти у вас раздоров, зависти, гнева, ссор, клевет, ябед, гордости, беспорядков" (2 Кор. 12, 20). В ее основе лежат идеи добра, смирения, прощения врагов: "Итак, облекитесь, как избранные Божии, святые и возлюбленные, в милосердие, благость, смиренномудрие, кротость, долготерпение, снисходя друг другу и прощая взаимно, если кто на кого имеет жалобу..." (Кол. 3, 13); "Но кто ударит тебя в правую щеку твою, обрати к нему и другую; и кто захочет судиться с тобою и взять у тебя рубашку, отдай ему и верхнюю одежду; и кто принудит тебя идти с ним одно поприще, иди с ним два" (Мф. 5, 39-41). Сутяжничество противопоставляется описанным нормам и никак не совместимо с ними.

Обычному российскому человеку свойственно настороженное отношение к различным официальным государственным структурам, в частности, к судам. Поэтому издавна граждане неохотно обращались в суд, предпочитая решать свои проблемы иными способами (правовыми и не правовыми). Большинство вопросов решалось без обращения в суд, ("полюбовно"). Подача искового заявления свидетельствовала о наивысшей точке накала конфликта, об исчерпании всех имеющихся средств урегулирования спора. Обращение в суд одной из сторон спора сразу переводит отношения лиц в официальную сферу и означает, что всякое межличностное общение будет навсегда или надолго прервано. Даже мировое соглашение, заключаемое сторонами, зачастую, является мировым лишь по названию, а на самом деле это вынужденный компромисс, на который стороны идут, понимая нереальность удовлетворения своих требований в полном объеме, либо опасаясь проиграть дело, либо не желая обременять себя дальнейшими процессуальными издержками.

В конце 1980-х - начале 90-х гг. изменился весь строй общественно-политической жизни. Серьезные изменения претерпели политическая, экономическая, социальная, правоохранительная системы общества, что не могло не отразиться на структуре и характере гражданских дел, рассматриваемых судами. Граждане стали обладателями не только новых правовых возможностей, но и носителями новых юридических обязанностей. Произошло расширение доступа к правосудию, возросло количество органов и учреждений, оказывающих юридические услуги, повысилась правовая информированность населения, существенно увеличилось число принимаемых правовых актов.

В формировании правосознания российских граждан не последнюю роль играет тенденция к заимствованию западных ценностей и игнорирование российской самобытности. Так, американскому образу жизни органически присуща привычка судиться, когда лица, сталкиваясь с реальным или даже мнимым нарушением своих прав, обращаются в суд по самому малозначительному поводу (и обычно с неизменным успехом). Фундамент такого правопорядка покоится на традиционных ценностях англосаксонской правовой системы (среди которых важное место занимает примат процессуального права над правом материальным) и объясняется национальным менталитетом и социально-экономическими причинами. Неслучайно, именно в странах англосаксонского права, прежде всего в США, с 90-х годов прошлого века стали активно внедрятся различные формы альтернативного судебным формы решения споров - alternative dispute resolution (ADR).

Веяния времени несколько поколебали российскую тенденцию "нелюбви" к судам, но ее влияние вряд ли преодолимо. На рубеже веков в российском общественном правосознании произошли существенные изменения, которые явились источником формирования негативного отношения большей части общества к закону, суду и судебным актам. Это подтверждается и общим настроем публицистических статей, и данными социологических исследований. Так, независимые социологический опросы стабильно показывают, что доверяют суду всего 17,1% опрошенных (они согласились с высказыванием, что "теперь гражданин может прийти в суд и защитить свои права, найти справедливость"); 78,6% респондентов "не хотят обращаться в суд, поскольку не рассчитывают найти там справедливость"; 75,0% полагают, что "у нас в судах часто выигрывает дело тот, кто больше заплатит"; 72,2% показали, что они "не хотят обращаться в суд, поскольку слишком дороги неофициальные затраты"; 64,8% опрошенных считают, что "очень часто какой-нибудь начальник может побудить судью принять нужное решение"; 39,2% граждан думают, что "у нас судьи обладают такой неприкосновенностью, что они могут творить что угодно и совершенно безнаказанно"; небольшая группа (23,2%) отметила, что "судьи слишком неквалифицированы, чтобы грамотно решать дела". Похожие цифры были получены при опросе, проведенном среди предпринимателей.

Можно констатировать, что обращение в суд даже с законными требованиями не свойственно российскому человеку, предпочитающему различными способами уклониться от судебных процедур и формальностей, т.е. в целом сутяжничество не характерно для российского менталитета. Однако нельзя игнорировать и другую важную особенность российского менталитета: принципиальность, стремление к истине, в негативном смысле - "правдоискательство", заставляющее гражданина обивать пороги судебных учреждений, пытаясь восстановить справедливость (зачастую даже по самому незначительному поводу).

Сутяжник, обращаясь в суд, преследует свои личные, эгоистичные цели. В действительности он юридически не заинтересован в исходе процесса и в ряде случаев даже выигрыш дела не способен принести ему удовлетворения, поскольку сутяжник судится ради самого процесса, а не ради его результата. Движущим мотивом сутяжника служит его внутренняя ущербность, и в этом смысле судебный процесс выполняет компенсационную функцию, заставляя окружающих обратить внимание на его личность, на какое-то время позволяет ему почувствовать себя хозяином положения.

Сутяжничество как негативное социальное явление не остается неизменным, оно приобретает новые формы, не оставаясь равнодушным к веяниям времени. Сутяжничество вырвалось за пределы "коммунальной кухни" и в судебной практике нередки случаи, когда в качестве ответчиков, часто по надуманным основанием, указываются известные публичные лица Такой подход призван эпатировать общественность, он придает сутяжнику уверенность в своих силах, повышает его «авторитет» в собственных глазах.

Сутяжники как правило обладают некоторыми юридическими познаниями, носящими отрывочный и несистематизированный характер, почерпнутыми ими из газет или телепередач и толкуемыми совершенно произвольно в свою пользу. Такие лица ведут обширную переписку со всевозможными органами и организациями. У них на руках имеется солидный пакет документов, пополняемый ими в ходе происходящей тяжбы. Как правило сутяжническое поведение свойственно лицам, не имеющим постоянных занятий и стремящимся заполнить свободное время деятельностью подобного рода.

Но итог активной деятельности сутяжника закономерен и печален. Запутавшись в своих тяжбах, проигрывая их одну за другой, неся материальные затраты, такой человек испытывает глубокий внутренний дискомфорт и социальную отчужденность.

             Я убежден вполне.

             Но дело бросить вам все ж лучше, - верьте мне!

             Напрасно проучить обоих вы стремитесь:

             Скорее, чем они, покоя вы лишитесь.

             Вы на три четверти уже разорены;

             Лишь исками мешки у вас нагружены,

дает совет сутяжникам французский драматург Жан Расин.

В самых крайних формах сутяжничество проявляется как вид психического заболевания. Отечественной и зарубежной психиатрии известен так называемый бред сутяжничества, или кверулянтский бред. В международной классификации психических заболеваний он отнесен к группе хронических бредовых расстройств. Под кверулянтством понимается "сутяжническая деятельность, постоянная борьба за свои якобы попранные права или ущемленные кем-то интересы посредством бесконечных жалоб и писем во всевозможные инстанции, судебных исков и оспаривания любых принятых по этим искам решений". Данное заболевание описывается "как сверхценные, затем систематизированные бредовые идеи при доминировании представлений об ущемлении их личных интересов: Вначале внешние логичность изложения, убедительность доводов и правдоподобность доказательств вызывают доверие и сочувствие окружающих. Больные приобретают защитников и последователей, однако со временем абсурдность утверждений и поведения приводят к изоляции их в обществе. Постепенно они могут превращаться в "преследуемых преследователей", обвиняя не удовлетворяющих их претензии в сговоре, присвоении себе их заслуг и т.д.". В другом руководстве по психиатрии указывается, что "больные с такого рода бредом втягиваются в развернутую компанию обвинений и жалоб, направленных против властей: затевают целый ряд судебных разбирательств, участвуют в бесконечных судебных процессах, причем во время слушания дела порой приходят в ярость и угрожают судьям".

В отличие от бытового сутяжничества, описанного выше, сутяжничество как болезнь обнажает все самые неприглядные черты данного явления. Больной становится полностью поглощенным идеей нарушения своих прав. Причем сюжеты для своих измышлений лицо находит буквально на пустом месте. Т.В. Печерникова на основании прослеженного материала (60 испытуемых, прошедших экспертизу в Институте им. Сербского), пишет: "Сутяжные домогательства отличаются широким размахом, множественностью фактов и людей, вовлекаемых в события, отсутствием разграничения всего подмеченного по тяжести. В состоянии таких больных всегда имеется определенная система взглядов, параноидная интерпретация, своеобразная (болезненная) логичность в выводах... У таких больных, на первый взгляд, имеется связь их переживаний с реальными травмирующими ситуационными моментами, конкретность домогательств при сравнительно упорядоченном поведении больных, что нередко создает впечатление реальности их притязаний и поступков... Однако обращает на себя внимание стойкость сутяжничества, непоколебимая вера в правоту своих притязаний, охваченность ситуацией, что заставляет думать о болезненных явлениях, лежащих в основе этих состояний".

Рассматриваемое заболевание имеет ярко выраженный социальный характер, поскольку больной вовлекает в свою деятельность структуры власти других лиц. Болезнь не ограничивается рамками межличностных отношений, когда дискомфорт от поведения больного испытывают только его близкие люди. Лицо, страдающее сутяжно-паранойяльным синдромом, требует от органов власти принятия конкретных мер и привлечения к ответственности отдельных лиц. В специальной литературе отмечается, что "оценка клинической сущности сутяжных проявлений, степени их выраженности и, следовательно, решение вопросов вменяемости вызывает, как правило, большие экспертные трудности". Указывается, что "при наличии (у лиц, страдающих подобным заболеванием) сверхценного характера переживаний вопросы вменяемости должны решаться индивидуально с учетом как степени охваченности сутяжной деятельностью, способности коррегировать свое поведение, реальности домогательств, так и сохранности критической возможности больных, способности их оценить сложившуюся ситуацию в целом". Экспертное освидетельствование и признание лица недееспособным окажет влияние только на правовой статус больного, но не скорректирует его поведение в нужном направлении.

При рассмотрении сутяжнического мотива (обычного и в болезненной форме) возникает вопрос: что служит причиной подобного поведения? Выше было отмечено, что цели сутяжника носят сугубо эгоистичный характер: таким способом он удовлетворяет свои внутренние потребности. Вероятно, на определенном этапе сутяжнические проявления перерастают уже в болезненное состояние. Психиатрии удалось установить, что "большую роль в возникновении сутяжничества у психопатов играют психогенные травмы. Так, сутяжные проявления развиваются сразу после психогенной травмы и носят на первых этапах сверхценный характер. В дальнейшем они сравнительно нередко, по мере разрешения конфликтной ситуации, подвергаются обратному развитию. Однако в ряде случаев, обычно в силу действия дополнительных психотравмирующих обстоятельств, сверхценные образования фиксируются и перерастают в сутяжно-паранойяльные переживания".

Таким образом, пусковым механизмом сутяжнического синдрома является ситуация, оказавшая травмирующее воздействие на психику субъекта. Это могут быть негативные события в сфере судебной деятельности, оставившие неизгладимый след в памяти лица. Однако насколько они выступают фактором, провоцирующим болезнь, настолько могут послужить средством избавления от нее. Так, известный психиатр П.Б. Ганнушкин писал, что "имеются, однако, и сравнительные случаи так называемой абортивной паранойи, кончающиеся при благоприятных внешних условиях более или менее полной ликвидацией бреда (хотя бы, например, некоторые случаи сутяжнического помешательства после выигранного процесса). Эти случаи абортивной паранойи, впрочем, очень нечасты". Подобное высказывание лишний раз подтверждает тесную связь рассматриваемого заболевания с судебной тяжбой больного.

Вторую подгруппу личных мотивов составляет мотив личной неприязни к противоположной стороне спора. Лицо, движимое подобным мотивом, стремится через инициирование судебной процедуры причинить максимальные неудобства противоположной стороне, обременив ее обязанностью являться в суд, давать объяснения, представлять документы, одним словом, оправдываться. Личная неприязнь стороны может быть вызвана местью, завистью и другими деструктивными чувствами. Адвокатам и другим практикующим юристам, оказывающим правовую помощь гражданам, не раз приходилось сталкиваться с ситуацией, когда клиент просит предъявить иск к определенному лицу лишь с одной целью: "помотать ему нервы".

К третьей подгруппе личных мотивов можно отнести все иные мотивы, лежащие в основе поведения лица. Среди них могут оказаться самые неожиданные побуждения, которые бывает сложно оценить каким-либо однозначным образом. Так, описывая злоупотребление правом в арбитражном процессе, приводят такой мотив обращения в суд, как определение позиции суда по новой категории споров, ранее не получившей отражение в судебной практике. По делам особого производства встречались случаи обращения в суд за установлением фактов, имеющих для заявителя не юридическое, а научное, бытовое или сугубо личное значение.

Таким образом, личные мотивы недобросовестного участника гражданского процесса выражаются в сутяжнических проявлениях (от незначительного до болезненно выраженного), в личной неприязни к другому лицу, а также в иных формах. На практике злоупотребления процессуальными правами зачастую совершаются под влиянием сразу нескольких мотивов. Так, в личный мотив, движимый сутяжником, вплетается корысть: он рассчитывает на то, что в результате выигранного дела ему удастся что-либо получить с ответчика. Корыстно действующий субъект также несвободен от личных переживаний, ведь помимо получения какого-либо социального блага он может тешиться победой, одержанной над оппонентом. Поэтому разделение мотивов недобросовестного поведения лица весьма относительно.

Промежуточные мотивы характеризуются своей незаконченностью и подчиненностью основным, определяющим мотивам; при этом основные мотивы могут иметь вполне законный характер (например, стремление защитить свои нарушенные субъективные права). Промежуточные мотивы злоупотреблений процессуальным правом тесно связаны с процессуальными действиями (бездействием) лиц, участвующих в деле.

Первый мотив рассматриваемой группы - это исправление лицом ошибки, допущенной им в гражданском процессе. Здесь злоупотребление правом призвано устранить ошибку, которая способна оказать или уже оказала влияние на результат процесса и не может быть устранена иными законными способами (либо такое устранение сопряжено со значительными процессуальными издержками). Наиболее типичный пример: лицо "забыло" представить доказательства при рассмотрении дела по существу, вследствие чего было принято отрицательное для него решение; участник процесса пытается представить эти доказательства в суд второй инстанции, недобросовестно ссылаясь на то, что суд первой инстанции якобы отказал в их приобщении. Истец, отказавшись от иска в надежде на добровольное исполнение ответчиком своих обязательств, в дальнейшем пытается оспорить определение о прекращении производства по делу, ссылаясь на его мнимую ущербность (суд не разъяснил последствий отказа от иска, отказ нарушает права других лиц и т.д.).

Вторым промежуточным мотивом является восполнение недостатков материально-правовой и доказательственной позиции по делу. Лицо, полагая, что не сможет добиться получения благоприятного решения обычными методами, идет на злоупотребление процессуальным правом, ожидая получить результаты, на которые не вправе претендовать при прочих равных условиях. Например, лицо недобросовестно скрывает факты, имеющие значение для правильного рассмотрения и разрешения дела; не передает имеющиеся у него доказательства и так далее.

Российский закон о защите прав потребителей предоставляет очень широкие права обычному гражданину. Главное, чтобы товар или услуга приобретались для личных нужд, не связанных с бизнесом. Закон достаточно просто написан, и для того, чтобы понять его положения, не требуется особых юридических знаний. Это выгодно отличает его от многих современных нормативных актов, понять которые не могут даже сами юристы. При этом потребители наделяются широкими возможностями. Чего стоит хотя бы обязанность предпринимателя при заключении договора «незамедлительно» предоставить информацию о товаре. Несоблюдение этого правила ведет к появлению у потребителя права требовать возмещения ему причиненных убытков. А если вспомнить право гражданина подавать иски по месту своего жительства? Причем вне зависимости от специфики продаваемых товаров или деятельности продавца. В любом случае житель Владивостока, проездом купивший в Калининграде какую-нибудь безделушку, вправе подать иск к продавцу в своем родном городе.

При грамотном подходе, да еще с учетом отсутствия у небольших компаний штатного юриста профессиональный сутяжник может хорошенько потрепать нервы и кошельки коммерсантов. Как здесь не вспомнить объявление из известного анекдота: «Юридически подкованный пенсионер заколеблет любую организацию письменно или по телефону за символическое вознаграждение». Что характерно, зачастую предприниматели не хотят связываться с жалобщиками и улаживают спор на месте. То есть выплачивают возмущенному гражданину определенную сумму компенсации, заменяют приобретенный товар на более дорогостоящий и т. п. Понять такое поведение можно. Недобрая слава о компании может отразиться на количестве клиентов, а значит, и на прибыли. Учитывая развитие блогосферы, негативные отзывы о сервисе предприятия станут известны огромному числу потенциальных потребителей.

Потребители-активисты - публика весьма разношерстная. Это и психически неуравновешенные граждане, которые абсолютно бескорыстно готовы жаловаться на все что угодно. Некоторые даже специально провоцируют сотрудников магазинов на нарушение закона либо подкладывают просроченные продукты в супермаркеты с целью последующего «громкого разоблачения». Есть среди них и те, кто превратил законодательство о защите прав потребителей в свой основной или дополнительный источник дохода, по различным поводам требуя возмещения убытков у компании. Довольно часто права потребителей начинают отстаивать всевозможные организации, которые активно работают на информационном поле, широко освещая свою деятельность и отличаясь «специфическим» знанием законодательства…