Медиация и примирительные процедуры – законотворчество и правоприменение

Заветная идея итальянской законодательной власти, которая видна из всей реформы, - создать гибридное посредничество, столь оригинальное, что, возможно, оно будет предложено в качестве модели для других законодателей. Однако в результате получился гибрид, развивающий косоглазие, так как один глаз направлен на то, чтобы добиться соглашения между сторонами, а другой - на гражданский процесс, с плохо скрываемым стремлением к созданию связи между процессом и посредничеством, для повышения возможностей достижения примирительных договоренностей.

Предпосылки и перспективы

С начала 90-х гг. нашему обществу активно предлагалась идея о суде как о главном, а иногда и единственном органе, разрешающем споры. Надо отметить, что в дореволюционной России, а также в советский период обращение в суд в общественной психологии понималось все же как крайний способ урегулирования конфликта. "Последний способ" и "единственный способ" слишком по-разному определяют как отношение спорящих к порядку разрешения конфликта, так и устройство системы защиты гражданских прав в государстве.

Сейчас судебная тяжба перестала быть нерядовым событием. Как итог - растущая динамика обращения в суды: выборочное обращение к судебной статистике показывает, что в судах общей юрисдикции с 1992 г. количество гражданских дел возросло в 14 раз. В системе арбитражных судов динамика не столь явная. Количество споров увеличилось в 2,5 раза - не столь значительно, как в судах общей юрисдикции, однако суммарно в стране обращение в суд с начала 90-х возросло весьма существенно.

Любопытно, что тенденция постоянной загруженности государственных судов, наравне со столь же постоянной критикой в адрес компетенции и независимости судей, должна бы была привести к оттоку значительной части дел (по крайней мере споров, вытекающих из предпринимательских отношений) в третейские суды. Однако этого не произошло. В сравнении с количеством дел, рассматриваемых в государственных судах, объем дел, рассматриваемых в третейских судах, сопоставим с цифрами статистической погрешности.

Через два десятилетия применения на практике идеи судебной защиты как основного способа разрешения споров в сфере гражданских и ряда административных отношений ясно, что эта идея приносит не только выгоды правовой защиты, но и проблемы как спорящим, так и государству в целом. Мы не одиноки: все страны, в которых судебное разрешение споров занимает наибольшее место, ощутили кризис этой идеи.

Постоянно увеличивающееся количество обращений в суды обязывает государство вовремя укомплектовывать суды надлежаще подготовленными судьями и работниками аппарата суда, обеспечивать их рабочими помещениями и т.д. Тенденция последних десятилетий - компенсация профессионализации процесса за счет предоставления бесплатной юридической помощи со стороны государства добавляет около 20% от общей суммы расходов бюджета на содержание судов. Естественно, что увеличение количества обращений в суд увеличивает и нагрузку на государственный бюджет.

Круг современных правоотношений намного шире, чем круг правоотношений хотя бы пятидесятилетней давности. И тенденция расширения правового регулирования общественных отношений сохраняется. Это означает, что в прямой пропорции увеличивается объем предмета судебной защиты. Итак, параллельное увеличение количества обращений в суды и расширение предмета судебной защиты объясняют, почему суд не может быть единственным органом защиты права. Все страны, столкнувшиеся с этой проблемой, разгрузку судов намерены осуществить путем введения упрощенных процедур и расширения применения альтернативных методов разрешения споров (АМРС), прежде всего посредничества.

Однако нельзя пренебречь и иным мнением, основанным на опыте внедрения в Италии АМРС. Безусловно, посредничество гораздо уже всех вариантов АМРС, но к нему как к частному случаю применимо общее правило. И. Анелотти отмечает, что энтузиастам АМРС, убежденным, будто АМРС являются синонимами правосудия более быстрого, профессионально надежного и, вероятно, менее дорогого следует обратиться именно к итальянскому опыту, демонстрирующему весьма скромное реальное использование этих процедур, наравне с тем, что в стране отнюдь не лучшая организация гражданского процесса.

Принимаясь за работу по внедрению этой процедуры судебного посредничества в нашей стране, стоит вспомнить, что посредничество как несудебная деятельность появилась из мысли расширить защиту в конфликтах, не являющихся правовыми. Как в Европе, так и в США идея судебного посредничества, начавшая развиваться в 60-е годы, была необходимым шагом для достижения целей социального государства, в том числе права на правосудие по разумной цене; а в США эта идея несла еще дополнительную нагрузку средства содействия расовой интеграции в стране. Эта тенденция в полной мере сохранена и теперь: модели АМРС называются моделями, призванными обеспечить социальный мир между отдельными лицами и между компаниями, хотя и не отрицается, что основной движущей силой развития АМРС является кризис работы национальных судебных систем.

Во Франции чаще всего примирительные процедуры установлены законом для неравных споров, где одна из сторон признается более слабой, - т.е. для той, которая просто не в состоянии выдержать финансовые трудности, сопряженные с длительным судебным процессом. Однако французские юристы отмечают, что даже в судах прюдомов, которые имеют более высокий уровень примирения по стране по сравнению с остальными судами и природа которых адаптирована к примирению сторон, процент примирения составляет лишь 10%.

И. Анелотти видит корни успеха медиации в англо-американском процессе из-за иной процессуальной организации, прежде всего подразумевая отсутствие четкой процессуальной формы, характерной для континентальной системы, и иную роль суда в процессе, который не только руководит заседанием, исполняя процессуальный закон, но и сам создает правила заседания. В таком процессе посредничество, наравне с другими формами АМРС, является лишь вариантом гибкого проведения процесса.

Наоборот, П. Гиллес, оптимистично глядя на внедрение посредничества в европейский, прежде всего немецкий, гражданский процесс, видит дальнейшее развитие гражданского процесса в направлении "приватизации" правосудия. Он считает, что в будущем разрешение споров в государственных судах будет исключением из общего правила рассмотрения в рамках внесудебных процедур и будет касаться только случаев, имеющих общественную значимость, произойдет слияние АМРС и осуществление правосудия государственными судами; а установление фактических обстоятельств дела, сбор доказательств и юридическая квалификация спора будут проходить в досудебных процедурах вне контроля суда. Л. Кадье полагает, что методы урегулирования разногласий должны стать одним из судебных средств разрешения споров. Продолжая эти идеи, С.И. Калашникова считает возможной реализацию концепции "частной медиации в рамках судебного процесса" и в нашей стране.

Но наш гражданский процесс (в широком смысле), будучи процессуально-гарантированным по форме, до сих пор носит на себе черты социального гражданского процесса - т.е. прежде всего процесса реально общедоступного. А опыт внедрения посредничества показывает, что оно наиболее успешно применяется в государствах, чей судебный процесс не является общедоступным. Так необходимо ли (и возможно ли) широкомасштабное применение судебного посредничества в государстве с социальным гражданским процессом?

Стимулы развития посредничества

Личная заинтересованность сторон спора урегулировать конфликт, безусловно, лучший стимул развития примирительных процедур. Но если стороны спора действительно намерены договориться, они вполне могут это сделать самостоятельно: достаточно минимального законодательного регулирования, призванного не мешать сторонам. Именно так была сформулирована гл. 15 АПК (2002 г). Однако ее почти десятилетнее существование не создало развитой практики применения. В арбитражных судах в среднем мировое соглашение завершало минимальное количество дел. Статья 156 АПК, также рассчитанная на добровольное и самостоятельное урегулирование части спора, не получила сколь-нибудь заметного применения.

Итак, интерес сторон к примирению сам по себе не является реальным стимулом активного развития примирительных процедур вообще и посредничества в частности.

Помимо внутреннего стимула есть стимулы внешние. Три основных мотива могут побудить спорящих по своему почину обратиться к посреднику: дороговизна процесса, его длительность, а также стремление к конфиденциальному разрешению спора во избежание репутационных потерь. Причем соответствующая мотивация должна быть у обеих сторон: если для одной из спорящих сторон указанные причины маловажны, стороны не смогут даже договориться о процедуре медиации. (Здесь и далее термины "посредничество" и "медиация" применяются как тождественные, исходя из наименования в ст. 1 Федерального закона Российской Федерации от 27 июля 2010 г. N 193-ФЗ "Об альтернативной процедуре урегулирования споров с участием посредника (процедуре медиации)"

Для сравнения: бизнес-круги Великобритании пользуются услугами посредников отчасти потому, что расходы, понесенные британским бизнесом из-за конфликтов, составляют 33 млрд. фунтов стерлингов в год (данные на 2009 г.), отчасти потому, что суд в Великобритании вправе направлять стороны к посреднику. Наконец, судебная тяжба в коронных судах Великобритании очень дорога.

При посредничестве по предписанию коронных судов Британии наибольшую отдачу (более 90% урегулированных конфликтов на 2009 г.) дают мелкие гражданские споры. Официально предел мелких конфликтов определен до 5000, но реально составляет до 25 фунтов стерлингов. Посредничество осуществляется национальной службой урегулирования конфликтов (National Mediation Helpline) по телефону. Она была создана потому, что лишь некоторые крупные английские суды (Лондона, Бирмингема) могли содержать медиаторов. Телефония, с одной стороны, позволила аккумулировать специалистов; с другой - сделала доступным общение с посредниками любым лицам, независимо от расстояния и без необходимости являться в суд для встречи с посредником. Надо отметить, что с участием посредника процедура занимает от 1 часа до (максимум) 5 недель, в то время как судебный процесс даже по укороченной процедуре для мелкого конфликта будет длиться 12 - 13 недель.

Наоборот, число начатых по инициативе сторон посреднических процедур в бизнес-спорах не столь велико: так, в Center for Effective Dispute Resolution (London) - наиболее авторитетном посредническом центре Великобритании - в 2004 г. проведено 693 процедуры, в 2003 - 642. В течение всех лет (с 1996 г.) стабильно число достигнутых соглашений по коммерческим делам - на уровне 75%.

Стимул укороченного посредничеством срока, по сравнению с существенно более длительным судебным процессом, существует не только в Великобритании: так, в штате Невада (США) споры между арендаторами и домовладельцами, разрешаемые в ходе посредничества, по постановлению Верховного суда штата Невада не могут превышать 135 дней, и данный срок существенно короче срока, который будет потрачен на судебное разбирательство. В этом штате посредничество также допускается по телефону.

В Германии процедура посредничества по коммерческому спору, продолжавшаяся в совокупности с мая до конца декабря, именно по срокам считалась быстрой (по сравнению с процессом в государственном суде).

Законодатель Италии установил длительные примирительные процедуры как предварительное условие начала судебного рассмотрения дела по существу: начальное примирение длится 120 дней. Новейшая европейская позиция по распространению медиации выражена в идее о том, что, какие бы судебные усилия ни поощряли посредничество как способ урегулирования споров, оно будет развиваться, только если посредничество будет осуществляться существенно более коротким путем, чем судебный процесс. Поэтому Финляндия установила срок посредничества по гражданским делам в 1 - 2 дня.

Общий срок, установленный законом для рассмотрения дела в суде первой инстанции в нашей стране, не является стимулирующе-длительным для сторон. Процент рассмотрения дел в арбитражных судах с нарушением сроков невелик и колеблется в пределах 6%. Учитывая, что на обжалование постановления в апелляционную инстанцию решаются от 12 до 20% спорящих, получается, что большая часть дел заканчивается для сторон в течение 3 месяцев. Сравнивая сроки нашего процесса с зарубежными, очевидно, что аргумент срока процесса сам по себе для нас не угрожающий.

Конфиденциальность, являющаяся в противовес гласности одним из характеризующих принципов еще и третейских судов, как видно из приведенной выше статистики обращений в третейские суды в нашей стране, не выступает стимулом перераспределения нагрузки между государственными и третейскими судами.

Третий мотив - величина госпошлины, а равно иные судебные расходы - не составляет стимула искать иные способы урегулирования конфликта. Наша государственная пошлина является "приглашающей в процесс" - и иное решение в современной социально-экономической ситуации возможно только при существенной детализации размеров пошлины в отношении отдельных групп лиц; недопустимо ее общее повышение.

Чтобы стимулировать обращение к посредникам, разработчики законопроекта об изменениях в законодательство в связи с совершенствованием примирительных процедур  предложили пойти по льготному пути уменьшения государственной пошлины лицам, по результатам проведения примирительных процедур заключившим мировое соглашение или при признании ответчиком иска. Но на Научно-консультативном совете ВАС РФ при обсуждении проекта представитель РСПП заявил, что предложенный проектом возврат государственной пошлины (до 70%) не будет являться стимулирующим фактором из-за невысоких сумм государственной пошлины.

Получается, что ни один из трех реально действующих мотивов самостоятельного обращения сторон к примирительным процедурам в нашей стране не задействован. Иногда добавляют еще два дополнительных аргумента: неприспособленность правосудия к специфике конфликта и непредсказуемость судебного решения (в посредничестве стороны контролируют итоговое решение вопроса).

Но являются ли эти аргументы существенными? Неприспособленность суда к специфике конфликта вызывает сомнение в качестве аргумента для внедрения судебного посредничества. Сам факт принятия искового заявления говорит о наличии правового спора и, соответственно, о наличии судебной компетенции. При наличии отношений, не подлежащих судебной защите, но требующих урегулирования третьей стороной, общественные организации и иные органы принимают на себя рассмотрение таких споров. То есть если спор правовой, то суд к нему приспособлен; если суд к спору не приспособлен, это не предмет судебной деятельности, а потому такие споры не смогут повлиять на уменьшение количества судебных споров за счет их отнесения к примирительным процедурам.

Действительно, по итогам примирительных процедур у сторон больше шансов получить взаимоприемлемый итоговый судебный акт, чем в обычном арбитражном процессе, где одна из сторон будет проигравшей. Однако этот аргумент является составляющей основного мотива - желания сторон договориться. Если этого желания нет, то аргумент взаимоприемлемого решения в противовес непредсказуемости судебного решения не работает. Итак, для нашего Отечества ни внутренние мотивы сторон, ни внешние стимулы сами по себе не будут влиять на существенный отток споров из судов за счет обращения к примирительным процедурам.

Надо признать, что наиболее заинтересованы в организации и использовании примирительных процедур не конкретные спорящие, находящиеся в состоянии конфликта, для которых этот спор - единственное дело, а государство, которому примирительные процедуры приносят разгрузку судебной системы в целом, а также общество, получающее в итоге неконфликтную атмосферу.

Следовательно, именно эти заинтересованные субъекты и должны создать условия для активного использования примирительных процедур. Но возможно ли это без нарушения права каждого на судебную защиту (ст. 46 Конституции), на суд скорый и справедливый?

Государство способно развивать примирительные процедуры путем наделения суда правом обязать пройти процедуру примирения (о пределах обязательности будет сказано ниже) и одновременного создания комфортной для спорящих системы урегулирования конфликтов. Д. Тарциа подчеркивает, что успех в стимулировании обращения к посредникам весьма зависит от легкой доступности центров медиации. Отчасти именно этими соображениями (наравне с финансовой экономией) можно объяснить политику Великобритании, образовавшей единый call-центр судебной медиации. Успешным признается опыт посредничества с помощью интернет-связи. Однако не стоит игнорировать опыт Франции, который показывает, что стороны согласны пойти на посредничество, когда предложение принимается судьей на слушании. Письма, в которых суд предлагает посредничество, остаются без ответа.

Общество способно обратить спорящих к посреднику путем принятия отраслевых соглашений, устанавливающих досудебный порядок регулирования споров: например, спортивные федерации предусматривают в своих уставах особые, несудебные порядки урегулирования конфликтов в профессиональной сфере.

Основные вопросы законопроекта и действующего Закона

С января 2011 г. вступил в силу ФЗ "Об альтернативной процедуре урегулирования споров с участием посредника (процедуре медиации)". Его положения ориентированы исключительно на добровольную медиацию (ст. 3 и др.). Наоборот, позиция АПК РФ (гл. 15), прежде всего ст. 138 АПК, допускает не столь однозначное толкование. Так, в ч. 1 ст. 138 суд получает право принять меры для примирения сторон, а п. 2 этой же нормы говорит о праве сторон урегулировать спор. Право суда в процессуальных отношениях подразумевает обязанность сторон подчиниться этому волеизъявлению. А ч. 2 нормы рассматривает ситуацию, когда стороны по взаимному согласию намерены завершить судебное рассмотрение и примириться.

Фактически этому двойственному толкованию также следует проект закона, предложенный ВАС РФ. Поскольку невозможно практически сосуществование двух взаимоисключающих законов, необходимо определиться с базовыми разночтениями, возникающими между двумя законами и законопроектом.

Примирение: право или обязанность суда?

Эту проблему можно решить исходя из целей процесса. Сугубо практические вопросы встают перед нами, принимаем ли мы одну или другую точку зрения. Л. Кадье полагает, что в современном мире суд должен воплощать идею государства-посредника, однако автор не дает никаких сведений относительно того, какими методами будет суд реализовывать эту идею.

Решая вопрос о "праве" или об "обязанности", по-разному будет разрешена проблема допустимых процессуальных действий суда, а также проблема поводов к отмене вынесенных судом постановлений по существу. Основной обязанностью суда является защита прав и охраняемых законом интересов путем осуществления правосудия (ст. 2 АПК), а примирение лишь дополняет эту основную обязанность, с другой стороны, суд в процессе подготовки обязан реализовать все возможности по примирению сторон (ст. 133, 138 АПК). Эти задачи не противостоят друг другу, хотя и приводят к разным результатам.

Добровольность или принуждение в посредничестве?

Статья 3 ФЗ "Об альтернативной процедуре урегулирования споров с участием посредника (процедуре медиации)" устанавливает требование проведения процедуры медиации при взаимном волеизъявлении сторон на основе принципов добровольности. Закон действует менее года. Обращение к нему не стало в судебной практике сколь-нибудь заметным.

За год работы (2009 - 2010) в Центре правовых технологий и примирительных процедур Уральской государственной юридической академии было заключено 20 соглашений по итогам медиации. Если сравнить эти 20 дел с тем, что в том же регионе судьями судов общей юрисдикции Свердловской области за 6 месяцев 2010 г. рассмотрено более 150 000 гражданских дел, а за 6 месяцев текущего года в Свердловский арбитражный суд поступило 21 549 заявлений, то можно сказать, что идея исключительно добровольного обращения к посредничеству ожидаемых плодов не принесет.

Если указанные выше мотивы (дороговизна и длительность процесса, необходимость конфиденциальности) отсутствуют, лучшим приемом распространения посреднических процедур является императивное предписание закона к прохождению таких процедур либо властное право суда обязать стороны спора обратиться к посреднику. М. Шторм, обращаясь к обзору медиации в Европе, как равные направления называет добровольное посредничество и посредничество, проводимое по требованию суда. Но стоит ли рассматривать оба варианта посредничества как равные, самостоятельные варианты поведения?

Л. Кадье правильно отмечает, что ни один из способов АМРС не заслуживает внимания, если во время самой процедуры и при принятии решения отсутствует свободное, очевидное согласие сторон. И. Анелотти проводит прямую параллель между волеизъявлением сторон участвовать в примирительных процедурах и результатами этих процедур. Наоборот, Д. Гаранча полагает, что судебный приказ к посредничеству является мощным стимулом, а нарушение свободы личности является ложной проблемой, и в качестве аргумента приводит законодательное требование пользоваться ремнями безопасности. Интересно, что китайский законодатель, установив первоначально принудительное примирение (ГПК 1982 г.), через короткий срок отказался от этого правила в пользу добровольного примирения (ГПК 1991 г.).

Общий вывод таков: можно заставить прибегнуть к услугам посредника, но нельзя принудительно добиться примирения сторон. Обращаясь к принуждению по примирению, следует вовсе отказаться от законодательного вменения либо свести его к минимуму: обстоятельства конкретного дела всегда могут быть таковы, что соблюдение требования о примирении будет ставить одну из сторон в крайне невыгодное положение. В этом отношении выгоднее для защиты интересов лиц примирение по назначению суда: в каждом конкретном случае суд может определить, нужны ли меры по примирению, будут ли они эффективны, суд сможет обеспечить доказательства и иск на время процедуры примирения и совершить иные действия, не только составляющие возможность примирения, но и способствующие разрешению дела и восстановлению нарушенных прав в будущем.

Досудебное посредничество и право на предъявление иска

По критерию обязательности для сторон и суда правоприменительная практика в Европе четко различает досудебное и судебное посредничество. Этот очевидный раздел связан с двойственной практикой ЕСПЧ в применении ст. 6 Римской конвенции. Италия установила запрет на принятие искового заявления без соблюдения оговоренного сторонами досудебного порядка урегулирования споров (по решению Кассационного суда Италии данное условие касается и встречных исков) - хотя при этом Конституционный Суд Италии устанавливал незаконность обязательной арбитражной оговорки.

В Италии активно обсуждался вопрос о соответствии Конституции упомянутых выше правил в связи с фактическим запретом реализации права на обращение в суд без соблюдения досудебного порядка. Возобладала позиция, рассматривающая это правило не как устранение от правовой защиты, но как право, используемое после истечения установленного законом срока, который определяет обязательное урегулирование <44>, преодолеть который тем не менее можно, если в споре обнаруживается угроза насилия, нарушение общественных интересов или высших судебных целей. Однако Л. Диттрих, основываясь на положении Итальянской Конституции о равном процессе для каждого (ст. 24), полагает, что удорожание и удлинение процесса защиты права для лиц, которым обязательное досудебное урегулирование предписано законом, ставят их в ущербное положение по сравнению с теми, кто имеет право обращения в суд без соблюдения предварительных примирительных процедур.

Франция решением Кассационного суда также установила правило, аналогичное содержанию п. 1 ч. 1 ст. 135 ГПК РФ, к сожалению, реализуемое в нашем арбитражном процессе только через институт оставления заявления без рассмотрения (п. 2 ст. 148 АПК). Германия ввела согласительные процедуры как непременное условие подачи иска на небольшую сумму. Наш процесс угрожает стороне, не соблюдающей досудебный порядок, отнесением на нее всех судебных расходов (ч. 1 ст. 111 АПК).

А.К. Большова, обсуждая перспективы внедрения несудебных способов разрешения споров, полагает, что досудебное урегулирование должно быть обязательным, т.е., как можно понять из работы, оно должно распространяться на все категории дел; при этом стороны должны иметь право выбирать один из способов, не замыкаясь только на посредничестве или претензионном порядке. Такой опыт реализован у белорусских коллег, оценивающих его весьма положительно.

Действительно, нет правовых и логических препятствий для возвращения исковых заявлений тем, кто заключил между собой договор о посредничестве как обязательном условии обращения в суд. Поэтому следовало бы вернуться к раннему варианту АПК (п. 6 ч. 1 ст. 108 АПК 1995 г.), в том числе и в целях стимулирования сторон к внесудебному разрешению спора. Понуждения в этом случае фактически не осуществляется - суд лишь предлагает сторонам исполнить установленное договором. Однако из этого общего правила могут быть исключения, и о них речь пойдет ниже.

Что же касается всеобщего требования соблюдения досудебного порядка, то его применение в период 1992 - 1995 гг. было не только положительным, но и отрицательным: сторона, получившая претензию, принимала немедленные меры к сокрытию имущества и к моменту предъявления иска не являлась платежеспособным должником. Безусловно, возможно параллельное начало досудебного урегулирования и применение ст. 99 АПК. Однако в этом случае, во-первых, крайне осложняется вопрос оснований применения мер предварительного обеспечения; во-вторых, досудебное урегулирование, гарантированное применением ст. 99 АПК, отнюдь не разгрузит арбитражные суды.

Срок исковой давности при досудебном урегулировании

В докладе, посвященном анализу французского опыта медиации, Д. Тарциа поставил вопрос о нерешенности проблемы сроков исковой давности в связи с обращением сторон к посреднику. Как надлежит решать эту проблему? Приостанавливать течение срока или прерывать его?

В Великобритании закон устанавливает, что, если обращение к любой примирительной процедуре ставит под угрозу соблюдение истцом сроков исковой давности, он вправе не использовать их, подав соответствующее обращение в суд, в котором требует судебной защиты.

Учитывая, что основания ст. 202 ГК сгруппированы вокруг препятствий, не допускающих нормальную защиту права, а ст. 203 ГК поощряет действия истца, проявляющего разумную заботливость о своем праве, основанием для применения правил исчисления сроков исковой давности при досудебном посредничестве выступало бы правило ст. 203 ГК.

Сопоставимо ли обращение к посреднику с предъявлением иска в суд? В целях стимулирования посредничества на этот вопрос необходимо ответить положительно, определяя его начало моментом принятия посредником на себя соответствующих обязательств по проведению процедуры примирения при обращении заинтересованной стороны. А потому следует внести изменения в содержание ст. 203 ГК, предусмотрев в качестве перерыва срока исковой давности не только предъявление иска, но и обращение к посреднику.

Посредничество в судебном процессе

А сейчас требуется вернуться к главному вопросу: каково должно быть поведение суда в процессе? Каково должно быть назначение примирительных процедур по своему правовому значению в нашем государстве: это право суда, которому должны подчиниться стороны, или это право сторон, которое должен учитывать суд? И должен ли законодатель устанавливать обязывание сторон пройти примирительные процедуры уже после принятия искового заявления?

Исследование итогов медиации в Центральном Лондонском окружном суде (Central London County Court) показало, что добровольное посредничество дает более высокие темпы урегулирования по сравнению с обязательной медиацией, - что, в общем-то, очевидно. Однако важно указание на то, что, если суд будет полагаться исключительно на добровольность посредничества, спрос на него, вероятно, останется небольшим.

Наряду с судебным обязыванием в Великобритании по ряду категорий дел установлено обязательное урегулирование споров с помощью посредника - т.е. законодательное обязывание. На сторону, уклоняющуюся от посредничества, возлагается штраф в виде увеличения судебных расходов до 75%. В США также нет единого решения этого вопроса: допускается как принудительное, так и добровольное посредничество.

Франция установила по некоторым категориям дел обязательную процедуру примирения, а также разрешила суду назначать сторонам как посредничество, так и посредника, причем, если даже стороны в процессе не желают договариваться, они все же должны встретиться с посредником, который проинформирует их о цели и процедуре посредничества.

Италия установила, что суд вправе предложить посредничество сторонам, но оно для сторон необязательно. Однако специфика итальянского Закона позволяет суду продлевать срок посредничества в случае, если он сочтет, что процедура примирения уже началась. Суд не компенсирует судебные расходы выигравшей стороне, если она уклонялась от посредн… Продолжение »